Но против участия запорожцев царь не возражал. С одной стороны, помочь «единоплеменным и единоверным». С другой, отвлечь крымских татар, досаждавших России. Лясота вернулся в Сечь с московским послом, и договоренность была достигнута. К «неофициальной» войне против Турции подключились и магнаты Речи Посполитой. Один из отрядов возглавил Северин Наливайко. Он был из семьи ремесленника. Польский пан, владелец городка Гусятина, ни за что убил его отца. Мать с детьми перебралась во владения князя Острожского, Северин стал служить в его «надворном войске» – то есть в личных отрядах, получил чин сотника, участвовал в отражении татарских набегов, в подавлении восстания Косинского.
Направляясь в Молдавию, он послал делегацию в Сечь, предложил действовать вместе. Запорожцы отнеслись к нему с недоверием – он же служил Острожскому, недавно дрались друг против друга. Но на Хортице располагалась еще одна база, недавних реестровых. Держались отдельно, но сечевики теперь считали их «своими», друзьями. Их предводитель Федор Половус знал Наливайко как честного и достойного воина, взял на себя посредничество и уговорил запорожцев, что против басурман надо выступать сообща. Они согласились участвовать в походе, во главе своего войска избрали Григория Лободу. Воевали доблестно. Прогнали татар, вторгшихся в Подолье, разорили Аккерман, Килию, Бендеры.
Но пока казаки совершали подвиги, у них на родине шли другие процессы. После подавления восстания Косинского король возобновил раздачу украинских земель полякам. Причем в ходе мятежа и последующего набега Газы-Гирея погибли многие местные шляхтичи – русские по крови, православные. Их имения тоже передавались польским дворянам. Король пожаловал им и земли, выделенные упраздненному реестровому войску. Поляков наезжало на Украину все больше. В отношениях с крестьянами они вводили такие же порядки, какие были приняты в Польше. Нищие шляхтичи, урвав «привилей» на здешние села, спешили поправить свое материальное положение, вовсю обирая крестьян. Насильничали, безобразничали. Даже королевский приближенный, иезуит Скарга, возмущался: «Нет государства, где бы подданные и земледельцы были так угнетены, как у нас, под беспредельной властью шляхты. Разгневанный владелец или королевский староста не только отнимает у бедного хлопа все, что у него есть, но и самого убьет, когда захочет и как захочет, и за то ни от кого дурного слова не потерпит».
Но при участии того же Скарги и Поссевино продолжался скрытный подкоп под православие. По польским законам, короли имели право назначать епископов. В 1594 г. Сигизмунд III неожиданно поставил епископом Волынским и Берестейским (Брестским) бывшего сенатора Поцея. Это был пройдоха, успевший побывать в нескольких протестантских сектах. Потом разорился, влез в долги. Еще будучи мирянином, он присоединился к главному поборнику унии, епископу Кириллу Тарлецкому. С ним и еще тремя обработанными епископами подписал тайное соглашение об унии. Ну а потом принял православный монашеский постриг с именем Ипатия, и король мнговенно, минуя все ступени церковной иерархии, сделал его епископом. Тарлецкий и Поцей насели на митрополита Рагозу, опутали и окрутили его. От лица Рагозы и пяти епископов была составлена соборная грамота о принятии унии. Тарлецкий и Поцей повезли ее в Рим.