— И рад бы, да только не на добро мой дар предназначен, покуда только боль причинить, да обездвижить получалось, не знаю, попробую, конечно, но не обещаю.
— Попробуй, друже, не помер бы пленник то наш, иначе долго плутать придется по лесным протокам.
Северин кивнул и начал подыматься, зажмурившись от едкого дыма, брошенного в лицо внезапным порывом ветра.
— Ах ты ж, зараза, — вытер выступившие слезы солдат и направился к служке.
Бегло осмотрев его, Сигмар принялся отвязывать веревку от обломанного елового ствола.
— Пофадите меня, гофподин, — зашамкал очнувшийся Фурмин.
Северин внезапно рассмеялся, глядя на потуги пленника выторговать себе жизнь.
— Что Фурмин, тебя никак пчелы покусали, гляди как рожа распухла, — прыснул себе под нос солдат, освободив пленника от пут.
Служка едва стоял на ногах, глядя на веселящегося врага. Он лишь обливался горючими слезами, которые обильно стекали на клочковатую бороду, смешиваясь с уже запекшейся кровью.
Солдат, отсмеявшись, подтолкнул пленника в сторону реки:
— Иди давай, умойся. А что до твоей просьбы, то не собирался тебя никто убивать, так стращали немного, так что сам виноват, нечего нападать было и про границу надо было упредить.
— Надо было, да. Профтите великодуфно, — взмолился Фурмин, уставившись на Северина узкими щелочками заплывших от ударов глаз.
— Да, да, умолкни только, и дуй к реке.
Поддавшись чувствительному тычку в бок, служка поковылял к воде, по широкой дуге обойдя своих мучителей, которые сгрудились возле костра.
Через полчаса весь отряд, рассевшись вокруг потрескивающего, тлеющего бревна, жадно уплетал походный обед. Северин старательно черпал упревшую кашу, заедая ее черствым ломтем хлеба, который казался ему вкуснее любых пирожных.
— Аах, от и набили брюхо, — бросил пустую деревянную миску на траву виконт и приложился к бурдюку, где булькала смешанная с вином вода, — дале, я мыслю, до ночи поплывем?
— Пожалуй так, нам чем быстрее, тем лучше, — с набитым ртом отозвался Эйнар.
— И на кого вы работаете, друже, я не пойму. На храмовников или на князя? О тебе многое сказывают, не знаешь чему и верить.
— Я на Никифора, он храмовником оказался, — не моргнув глазом соврал контрабандист, кивнув на компаньона.
— Вот значит, откуда твои умения, брат как тебя там, — ухмыльнулся Эммульд, — всегда знал, что вы, святоши, ничуть не лучше тех, кого на костры отправляете.
— Нашей рукой водит Незримый, как можем мы противиться его дарам, его милости, которой он озаряет верных рабов своих, — подыграл Эйнару солдат, отчего виконт скривился и выставил вперед обе руки, призывая прекратить.