Северцев, преодолев приступ тошноты, подступил ближе. Одет незнакомец был в черную плотную стеганку с ярко-красным ромбом на груди, серые полотняные штаны из грубой материи и кожаные сапоги на мягкой подошве.
Вязкая пустота окутала мысли дезертира, тяжелым кузнечным молотом бухало в груди сердце. Наконец, с горем пополам справившись с собой, ошеломленный солдат решил ненадолго спрятаться, чтобы обмыслить увиденное. Беглец, пошатываясь, проковылял в сторону кустов. Углубившись немного в густые заросли прибрежной растительности, он сел прямо на землю.
— Не может быть, не может быть, — шептал он, лихорадочно обдумывая сложившуюся ситуацию.
Все было куда как странно — из обжитых мест Подмосковья оказаться внезапно в глуши, да еще и на берегу непонятно откуда взявшегося моря.
— Может это сон? Или галлюцинация от удара по голове?
Северцев ущипнул себя, потер глаза, даже сорвал листочек и принялся жевать, скорчившись от горечи. Но тщетно — это был не сон. Все окружающее его являлось реальностью, отличной от той, к которой привык солдат, но от того не менее материальной. На ум солдату пришла давно прочитанная статья о тысячах исчезнувших без причины людей. Вышел в магазин за хлебом и пропал, пошел на балкон покурить и исчез, зашла в ванную комнату и растворилась бесследно.
— Ну, вот ты и стал одним из них, — мрачно подшутил над собой беглец, — Что же делать дальше? Давай, Северцев, вспоминай, ты же кучу литературы прочитал по теме. Так, судя по всему время — Средневековье, если конечно это вообще планета Земля. Потому, что я не припомню, чтобы на Руси было Московское море. Значит, я переместился и во времени, и в пространстве.
Тут солдат бросился на землю и принялся разрывать ее руками, но вновь ничто не смогло опровергнуть реальности происходящего. Под ногами солдата росла обычная трава, укоренившаяся в самой обыкновенной песчаной почве.
— Аах, если это и глюк, то очень реалистичный. Хорошо. Думаем дальше. А что тут думать? Жить тебе до первого селения. Ни языка, ни одежды, ни правил их… — даже застонал от безысходности солдат, с силой ударив по мягкой земле кулаком.
Северцев осмотрел карманы — нитки с иголкой, бумажный конверт, да бархотка, чтоб бляху протирать.
— Ни еды, ни спичек, ни-че-го, — безрадостно подытожил солдат.
Ответ напрашивался сам собой, поэтому утерев рукавом лоб, усеянный капельками пота, Северцев поднялся и вышел из кустов обратно к нашедшему свой бесславный конец на дороге незнакомцу.
Покрепче зажав пятерней нос, солдат приблизился к жертве. Стараясь не обращать внимания на безобразные раны, Северцев принялся оглядывать пожитки убитого, как вдруг в глаза бросился полузасыпанный песком каменный кругляш. Наклонившись, солдат подцепил вещицу за грубую бечеву, протянутую сквозь проушину в сделанном из вороненой стали обрамлении камня.