— Почему ничего, кое-что они все же имеют — россказни всяких дуралеев. Ха. И ведь верят люди…
Эйнар, переглянувшись с Сигмаром, продолжил беседу.
— Понятно, а так вообще, о чем говорят?
— Сейчас только об одном, о войне с Флорианом.
— Я заметил. Кстати, на входе в город мы столкнулись с латниками барона Райса, Суаль разве уже поднял черный стяг?
— Ничего такого он не делал, но войска постепенно собираются. В город уже прибыло около сотни латников, конная полусотня, арбалетчики, да и другие ратники, всех не упомнишь.
— Ясно, ясно, а сам как поживаешь? Как дела, заботы?
— Да лучше всех, — засмеялся Фирта, — люди ждут войны, готовятся, продают вещи и покупают у меня украшения, золото, камни. Зарыть под землю кубышку проще, чем дом, корову, две лошади и собаку впридачу.
— Это верно, — кивнул контрабандист, — но самого тебя разве не волнует все это? Война как мне кажется неизбежна.
— А чего мне бояться? Я так понимаю Флориан сюда всерьез и надолго собрался, а значит, если возьмет город, то сильно грабить не даст. Ну, пожгут несколько лавок, опустошат пару винных погребов, да задерут подолы местным девкам. Я так думаю, что на мой старый зад никто не польстится, а уж от грабежей я придумаю, как спастись.
— Ха-ха, — грохнули над шуткой Фирты гости, а Эйнар, утерев слезы, похлопал мастера по плечу.
— Да, узнаю, узнаю старого товарища, никогда не унываешь.
Поговорив о всяких мелочах еще с полчаса, компаньоны попрощались с добродушным Фиртой и вышли из его лавки.
— Аах, погутарили, здорово, конечно, но по делу так ничего и не узнали, — потягиваясь на ходу, спускался по прилегающей к входу лестнице контрабандист, — ну что ж, поедем в саму Белую речку, больше ничего не придумаешь.
Товарищи недолго думая направили свои стопы на постоялый двор. Проходя по центральной площади города, они увидели занимательную картину. С помоста, по бумаге придворный глашатай громогласно зачитывал собравшейся толпе новые законы, принятые суравским маркграфом.
— Жители Суравы и гости нашего хлебосольного края, — кричал он, — слушайте сами и передавайте своим близким. С сего дня и до отмены указа любая ходьба по городу ночью не дозволяется. За нарушение указа: для неблагородных — плети, для благородных — вира и немилость правителя.
Он помолчал, дождавшись, пока недовольный ропот, промчавшийся среди собравшихся людей подобно волне, утихнет.
— За поджоги — смерть, за нападение на стражу — смерть, за выведывание военных тайн — смерть.
— Короче, всем бояться, — подтолкнул солдата к выходу с площади Эйнар.
По пути на постоялый двор контрабандист между делом узнал у Северина ездил ли тот верхом и, получив утвердительный ответ, обрадовал парня: