— Не спишь?
В дороге дочь Комбата почти не разговаривала со своей спутницей. Во-первых, разговоры забирали у самой Яны дополнительные резервы сил, которые альбиноска и так тратила в огромном количестве для того, чтобы Мирослава могла идти рядом с ней сквозь антрацитово-черную реальность и не умирать. Во-вторых, преданная сестра пропавшего брата сама шла не просто так — она тоже готова была в любой момент прикрыть их обеих своим Даром маскировки на случай появления скреббера или кто знает какой еще опасности. В-третьих, Мирослава была чем-то подавлена, и дело тут было не только в пропавшем брате.
Все это Яна чувствовала подспудно, но сил на обдумывание и догадки не оставалось. Неумелое и очень продолжительное использование «распространения Дара» уже вовсю проявляло на ней свой побочный эффект. И, разглядывая и ощупывая себя во время коротких передышек в нечерных микро-кластерах, которые время от времени попадались на их пути, Яна все больше убеждалась, что если следовать здравому смыслу, ей ради спасения собственной жизни прямо теперь следовало поворачивать назад.
Очевидно, дочь Комбата тоже видела то, что творилось с ее спутницей и догадывалась, какие мысли бродили в ее голове. Это подвигло Мирославу снизойти до разговора — первого за прошедшие полтора дня.
— Не сплю, — выдала очевидное Яна, протирая покрытые мелкими белыми волосками истаявшие руки. Смешно, но когда-то она готова была на что угодно, лишь бы иметь хрупкое, изящное и чрезвычайно худое сложение. Уже в который раз ей пришлось убедиться, что «бойтесь своих желаний» — это было как раз про неё.
Побочный «женский» эффект действия сыворотки проявлялся про явственнее. Неумелой трансляцией Дара Яна уже сожгла почти все свои жировые запасы подчистую. И дальше, если верить осторожным предупреждениям деликатных медиков, приходила очередь для мышечной и костной тканей.
— Не сплю, — негромко повторила она. — Уже скоро рассветет, можно будет двигаться дальше. Это же последний известный «остров» на карте?
— Да, последний. Дальше до самого Заповедника — никаких «островов».
Дочь Комбата приподнялась и села, оборачивая к Яне лицо. Альбиноска в который раз залюбовалась тонкими чертами своей спутницы — по меркам любого, даже самого придирчивого ценителя красоты, Мирослава была обворожительно красива. Ее красота могла одновременно казаться то яркой, бьющей наотмашь, то роковой, позволявшей ее обладательнице сделать своим рабом любого мужчину, то ненавязчивой, представляя носившую ее девушку самим воплощением чистоты и невинности. Из того, что Яна успела узнать на уровне слухов — дочь главы Архипелага, среди нескольких развитых Даров имела способность «нимфы» и могла как угодно затуманивать разум, подчиняя своей воле — якобы только мужчин.