Однако слуховая галлюцинация и не думала проходить, чудесно диссонируя со звоном, нарастающим в голове. Может, перед комой люди ощущают то же самое?
Экипаж «скорой» в беспамятсво не собирался, но по их испуганным вскрикам, рычание они тоже услышали и поспешили обратно, к машине. По крайней мере, мне так показалось — в тот момент я уже ни за что не мог бы поручиться наверняка.
Между тем неведомый зверь на мгновенье умолк, а потом пошла такая звуковая вакханалия, что хоть фильм ужасов снимай — вопли, стоны, один раз что-то тяжелое ударило в борт, заставив машину покачнуться. Да что там вообще творится, мать вашу?
И так же резко всё стихло.
— Ни хрена у вас тут медведи… — прошептал я онемевшими губами, из последних сил пытаясь приподнять потяжелевшую голову.
Отчасти, этот мне подвиг удался, и моему помутневшему взору предстала прощальная картина этого мира — огромные серые когтистые лапы со странными металлическими браслетами, похожими на средневековые колодки, разрывают задний борт многострадального «Транзита» будто тонкую фольгу. Внутрь салона щедро брызнуло стеклом, но я уже без сил повалился обратно. В голове оглушительным набатом билась кровь, не находя себе выхода.
«Определённо, не медведь», — успел я мысленно классифицировать неведомого ночного зверя и провалился в липкую темноту.
В себя мне довелось приходить по-разному. Иногда резко — по зову службы, начальства или собственного организма после очередной безудержной пьянки. Иногда процесс прощания с грёзами затягивался, особенно в короткие выходные. А бывало, очухивался уже на ногах, наполовину кое-как одетый или не пойми с кем в обнимку, без малейшего понятия, что вообще происходит.
После же участившихся в последнее время приступов момент пробуждения напрочь стирался из памяти — вставшие набекрень мозги ещё не успевали вернуться на прежнее место. Но только не в этот раз. Я чётко помнил, что плыл куда-то в звенящей пустоте, словно астероид в космосе, а со всех сторон вместо звёзд на меня не мигая смотрели десятки тысяч глаз, горящих алым светом. От этих явно недобрых взглядов было не по себе, но деться от них было некуда, в какую бы сторону я не двигался. Сколько продолжалось плавание — трудно сказать, антураж никак не хотел меняться. Один лишь звон постепенно нарастал, пока не оборвался звуком лопнувшей струны.
И я очнулся.
Вокруг тихо, лишь иногда доносятся странные звуки — то ли хлюпанье, то ли чавканье. Где-то на периферии сознания это вызывало беспокойство, но вот почему?
В многочисленных медицинских учреждениях, где мне довелось побывать, по прибытию обратно в реальность обязательно уточняли, насколько хорошо моё самочувствие. По десятибалльной шкале.