Как оказалось впоследствии, обещать такое нашему народу чревато… Ну, по крайней мере, неблагоразумно…
В царском тереме нас приняли настороженно. Видно, в запале Горох, как всегда, пообещал снести головы всем подряд. На самом деле он больше грозится, но все ему почему-то верят… Вот и сейчас: охранные стрельцы страшно хмурили брови, пытаясь выглядеть еще суровее, бледные бояре испуганно крестили окладистые бороды, суматошные дьяки носились взад-вперед с приказами, а прислуга и прочая челядь вообще старательно пряталась по углам. Весь терем жил в предвкушении извержения вулкана, и мы шли по лестнице наверх, сопровождаемые самыми сочувственными взглядами. У дверей в государевы покои нас встретил столбовой боярин Кашкин, я хорошо его знал, в деле о перстне с хризопразом он руководил разоружением шамаханского каравана.
— Здрав буди, сыскной воевода!
— И вам мое почтение… Что у дверей толчетесь, ждете кого?
— Тебя и жду. Одного только… — Боярин многозначительно поглядел на Бабу Ягу, та поджала губки и по-утиному засеменила к дальнему окошку. — Пусть уж там подождет, не след ее седую голову под топор ставить. А ты иди, государь о тебе ужо два раза спрашивал. Гневается…
— А… Ну тогда я пошел.
— Погодь… дай хоть обниму тебя на прощание, хороший ты был человек, Никита Иванович! — Седобородый Кашкин смахнул выступившую слезу, по-отечески троекратно облобызав меня в обе щеки.
Царские стрельцы у входа сняли шапки и молча перекрестились. Да, обстановочка тут и впрямь как на минном поле… Я снял фуражку, пригладил вихры и, отважно распахнув двери, шагнул внутрь. Это было похоже на отчаянный шаг дрессировщика в клетку изголодавшегося льва…
На небольшой кушеточке царь-государь в штанах и рубахе навыпуск вовсю обнимался с неизвестной мне особой женского пола. Завидев меня в форме и при исполнении, молодуха взвизгнула и, вырвавшись, с хохотом скрылась в смежном помещении. Судя по всему, там находилась спальня…
— Вежливые люди стучат, прежде чем войти, — попытался пристыдить меня красный от смущения Горох. Я возвел глаза к узорному потолку и философски присвистнул. — Ладно, проходи, садись, коли пришел. Могу рюмочку налить, вон полпряника на закуску осталось… Не хочешь?
— Нет.
— Ну и леший с тобой! Ему сам царь предлагает, а он рыло воротит. Доклад давай.
— Не торопите следствие, — наставительно поправил я. — Докладывать буду по мере продвижения дела, а у нас в нем пока сплошные дыры. Еремеева я предупредил, его молодцы прочесывают весь город и никого не выпускают за ворота. Но, скорее всего, вор залег на дно…