Понятно, что ни до какого кровопролития дело не дошло, однако инцидент, порочащий репутацию председателя, произошел на глазах односельчан. Возмездие не заставило себя долго ждать. Вечером пришли в дом и арестовали отца.
Никто и не пытался разбираться. И – все, пошел отец по этапу. Его едва не пристрелили. Якобы при попытке к бегству. Тогда был придуман такой способ расправы с неугодными. Конвоиры подговаривали кого-нибудь из заключенных, и те по дороге на работу или после смены в лагерь силой выталкивали бедолагу из строя в договоренном месте. Не ожидавший подвоха человек оказывался на обочине. А охране хватало и секунды, чтобы открыть огонь на поражение. Подобный фокус хотели проделать с отцом, но добрые люди предупредили, и он был внутренне готов к нападению. Когда сосед по шеренге попытался толкнуть в бок, отец увернулся, и провокатор сам вылетел под красноармейскую пулю. Его и шлепнули…
Мать осталась одна, а у нее семь детей: мне – два года, сестре Антонине – 6 лет, брату Петру – 8 лет, сестре Надежде – 12 лет, сестре Нине – 14 лет, сестре Раисе – 15 лет, сестре Любе – 17 лет. Старшей сестре Шуре было 20 лет, и она уже жила отдельно. А мама еще была в положении (мой младший брат Борис родился в 1937 году).
Глава семьи – «враг народа», а это значило, что отобрали все. Конфискация имущества, хотя суда, повторюсь, никакого не было. Когда в 1936 году отца арестовали, нас выгнали из родного дома, моих старших брата и сестер из школы отчислили. Они в районном центре учились (это сейчас город Тисуль), они домой пришли, не понимая вообще, что происходит. А мама, между прочим, работала учительницей. Ее мигом уволили. Потом соседям позволили разграбить имущество «врагов народа». Вот что творили земляки! Их ведь никто не заставлял, сами инициативу проявляли. С меня, малыша, штаны сняли, в одной рубашке оставили, а на дворе – зима…
А ведь родители мои с соседями хорошо жили: мать учительствовала, отец всем вокруг помогал…
Потом, уже став космонавтом, я приезжал в Листвянку. На встречу собрались люди. Так сказать, посмотреть на московскую знаменитость. А я возьми да спроси: «Бабоньки, признавайтесь, кто с меня тогда портки-то стянул?» Стояли, молчали, глаза вниз опустили…
И бюст, как дважды Герою Советского Союза, потом поставили не на моей малой родине, а в Кемерово, где я в школу пошел. Думаю, это правильно, справедливо.
Конечно, в Листвянке мы жить не остались, уехали в Кемерово. Нас спасли, забрав к себе, старшая сестра Шура и ее муж Антон Платонович Ходанович. Он приехал из Белоруссии, учился в энергетическом техникуме и работал на параконке, возил грузы, самосвалов тогда не было.