С тех пор прошёл уже месяц. Они, двигаясь к горам, посетили множество городов, и в каждом Лианну выталкивали перед толпой, которая приветствовала её, но главное – барона. Лия больше не боялась, не дрожала при крике и гомоне. Она лишь надменно и устало глядела на них. Ненавидела ли они их всех? Нет, вовсе нет. Она понимала, что они к ней испытывают, знала, что они даже не считают её за человека. Да ей это было и не нужно. Единственного, кого она считала для себя важным, она всегда держала за руку в такие мгновения. Кай больше не отходил от неё ни на шаг, Горвей больше не прикасался к ней. Лия спокойно опускала воротник, показывая вязь узора на своём лице. Вскоре, она уже смогла показывать одни только ладони.
Весть о внезапном появлении Нового Бога разлетелась вместе с осенними ветрами. Вскоре об этом знали все, города, в которые они прибывали, встречали их с распростёртыми объятиями, чествовали Горвея, как героя. Отовсюду, со всех окрестных деревень сбредались вереницы людей, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на рыжеволосую девушку, носившую в себе Божественную искру, надежду для всех. К любому, кто относился к Лианне с теплом и сердечностью, девушка отвечала тем же. Были такие люди. Они не шли за общей толпой, возвеличивая Горвея и его заслуги. Они шли прямо к Лие, которая, обычно, скрывалась внутри очередного Божьего Храма, приютившего их в городе. Эти люди узнавали её имя, они говорили с ней. Девушка чувствовала в них робость, ненавистную ей покорность, но всё же испытывала тепло. Они видели в ней ещё и человека! С ней говорили, как с живой! Однажды, какая-то женщина спросила её о Лииной семье. Девушка, помолчав, ответила, что ей пришлось их оставить.
– Бедное дитя! – Лия вдруг поняла, что эта простая крестьянка сочувствует ей всем сердцем! – Я знаю, что твоя миссия слишком велика для понимания обычных людей, но каково же это – оставить свой дом ради целого мира?!
Лианна почувствовала в груди укол тепла и боли.
– Это тяжело, – ответила она тихо. Ночью, Кай нашёл её плачущей на одном из балкончиков Храма, и до самого утра просидел с ней.
Дни шли за днями, их путь всё продолжался. И вот, теперь дорога их лежала прямиком к Храмовым горам, в которых была сокрыта святая святых – главный Божий храм, центральный. Именно оттуда Лианне предстояло попасть в свои чертоги. И горная дорога вела их всё дальше.
На скалы одеялом лёг туман. Кай слышал стук колёс о камни, цоканье копыт, но почти ничего не видел в молочной пелене. Он стал бы опасаться обрыва, если бы не широкая дорога и проводник, то и дело подающий голос. Рыжий конь Кая, то и дело встряхивал гривой, прижимал уши, его бока и круп покрылись влагой. Юноша завернулся в плащ, стараясь укрыться от сырости. Лошадь шла рядом с каретой, и юноша видел в приоткрытое окошко Лианну. Она не видела его, глядела себе куда-то вперёд, но словно витала в своих мыслях. Её лицо не выражало ни беспокойства, ни страха. Кай чувствовал их куда острее её. Почему же? Лианна выглядела совершенно умиротворённой и словно… смирившейся? Отчуждённой? Уже много дней она была такой. Даже посещение последних двух городов далось ей на удивление легко, она совсем не волновалась, почти улыбалась толпе людей, приветствовавшей её. И Кай не чувствовал в ней тревоги, но почему-то беспокоился сам. Это её смирение пугало его больше, чем её обычный страх. Неужели она покорилась так быстро? Всё приняла, со всем согласилась? А, может, так оно и лучше…