Вокруг зашумел смущённый, настороженный улей. Некоторые неловко отводили взгляд. Белый монах призвал всех к молчанию.
– Ты должна понимать нас, Лия. Ты являешься сюда, когда срок уже на исходе! И ты хочешь, чтобы мы поверили тебе на слово? Прости нам наше неверие, но слишком долго мы ждали!
– Если вы считаете, что ваше дело правое – к чему эти оправдания? – спросила она жёстко, оглядев ряды служителей. Некоторые угрюмо на неё смотрели, хмуря брови и кривя рот. Некоторые улыбались, как будто извиняясь.
– Наше дело правое, мы знаем, – монах повелительно поднял руку. – Покажи нам! Покажи нам знак Бога.
Повисла настороженная тишина. Всё замерло, дыхание толпы оборвалось. Лианна обвела всех собравшихся долгим, тяжёлым, как свинец взглядом. В нём была такая огромная усталость, такое презрение ко всем этим людям! Лишь на Кае она задержала взгляд, тепло улыбнулась и, вновь повернувшись к Белому совету, сбросила с плеч свой дорожный плащ.
По залу прокатился дружный вздох. В нём не было трепещущего восторга, который испытывает человек, видя прекрасное, молодое, нежное тело девушки. В этом возгласе был благоговейный ужас. Никто не отвёл в смущении взор, никто не потупил взгляд. Все глаза были устремлены на Лианну, которая, обнажённая, стояла в центре зала.
– Теперь вы верите, монахи? – спросила она громко, и только тогда, когда люди вновь вспомнили, что она живой человек, а не вещь, которую они могут рассматривать, сколько им угодно, они стали быстро отводить взгляды. Стоило им встретиться с голубыми глазами Лии, они отворачивались, как нашкодившие дети. – Теперь вы верите, что я вам не вру?!
Ей пришлось несколько раз повернуться, чтобы все смогли увидеть узорчатое солнце, раскинувшееся у неё на спине. Горячие, рыжие волосы падали на плечи, рисунок сбегал по спине, по бёдрам, падал до самых лодыжек. Все взгляды устремились на Белый совет, пока хранивший молчание. Наконец, поднялся старший монах. Говоря, он смотрел не на Лианну, а куда-то мимо неё, словно робея, не решаясь поднять на неё глаза.
– Да, теперь мы верим. Мы убедились, что ты действительно наш Новый Бог, – по толпе пробежал одобрительный, радостный вздох. – Оденься, дитя.
Лия ещё какое-то время стояла так, вызывающе смотря по сторонам. На губах её застыла болезненная, победоносная улыбка. Она чувствовала горечь. Все эти люди считали её своей собственностью. Когда они хотели, они могли раздеть её, выставить её тело на всеобщее обозрение. Но всё равно продолжали смущённо отводить взгляды.
Тут она почувствовала, как что-то опустилось ей на плечи. Лия подняла взгляд и увидела Кая, укутавшего её в свой подбитый мехом плащ. Лицо его оставалось каменным, каким-то посеревшим. Лианна тепло ему улыбнулась и поблагодарила, и Кай остался стоять рядом с ней, пока вокруг нарастал шум.