«Мне это тоже не нравится. Но так нужно, и она сама приняла решение. Держись».
На вершине горы всё же было довольно холодно. Комнаты обогревались, но в длинных пустых коридорах стоял зябкий морозец, от которого дыхание становилось паром. Кай уже успел озябнуть, когда, наконец, показалась Лианна, и сердце его болезненно сжалось. Она шла босиком по каменному полу, накинув на плечи дорожный плащ, но юноша видел, как при шаге из-под ткани показываются обнажённые ноги. Он приблизился к ней скорым шагом.
– Ты же замёрзнешь насмерть! – зло, с испугом проговорил он, прикасаясь к её холодной, словно лёд руке. Лицо её было бледно, румянец едва-едва теплился на щеках, но девушка улыбнулась.
– Не бойся за меня, – попросила она. – Если ты поцелуешь меня – мне будет не так холодно.
Кай вздохнул, и чувствуя, что не в силах ничего больше сделать, наклонился и обнял Лию, коснувшись её губ. Но, почувствовав, как она с силой обвила руками его шею, он весь вспыхнул.
– Теперь я и правда согрелась, – с тихим смехом произнесла она, поцеловала его в переносицу и быстро пошла к дубовым дверям. Кай покорно двинулся следом.
Внутри было шумно и людно. Кроме Белого совета здесь собралось, по меньшей мере, человек сорок Тёмных монахов. У Кая волосы зашевелились на голове, но он, хмуро оглядев всё это сборище, встал у одной из колонн, чтобы быть ближе к Лианне, если она его позовёт. Он чувствовал себя, как сторожевой пёс, и надеялся, что это поймут и остальные. Лия вышла на середину зала, и всё затихли. На высокой кафедре, окружённые служителями, восседали Белые монахи. Одни глядели очень важно, словно на суде, другие старались придать взгляду мягкости, чтобы хоть как-то сгладить весь этот отвратительный балаган. Со всех сторон глазели и шептались, словно это было какое-то представление. Кай изо всех сил заставлял себя стоять молча, скрестив руки на груди, но внутри него бушевало беспощадное, злое пламя ненависти. Больше всего на свете он мечтал увести Лию отсюда. Горвей сидел за столом среди почитаемых служителей. Лицо его походило на камену маску.
Один из Белых монахов, возможно, самый мудрый и уважаемый, медленно поднялся и обратился к девушке, застывшей перед ними:
– Лианна, позволь ещё раз приветствовать тебя в нашем доме! Мы рады, что ты появилась здесь, в этот час, чтобы подарить нам надежду.
Она глядела на него холодным, колким взглядом. Если бы она не поцеловала Кая сейчас так горячо, юноша мог бы подумать, что эта девушка состоит изо льда.
– Вы хорошо принимаете гостей, монахи, – проговорила она громко. – А всех своих гостей вы заставляете раздеваться догола перед толпой?