Предвыборная агитация преодолела рамки листовок и митингов, стала обживать страницы газет и экраны телевизоров. Люди пошли в политику уже не только за идею, но и за деньгами. И все же это было еще романтическое время. <…>
От романтики протеста к протесту недовольных
Все это закончилось на выборах 1993 года. Вдруг обнаружилось, что огромная люмпенизированная масса не очень хорошо образованных людей среднего и старшего возраста тоже обратилась к политической жизни — тогда, когда им в руки дали бюллетень, а перед этим мозги с экрана промывал Владимир Вольфович Жириновский. Эта масса вдруг обнаружила, что она реально может высказать суждение о своей жизни. Но не умея сделать свою жизнь приятной и не понимая причин этого неумения, эта масса стала голосовать за маргинальные политические проявления. Демократы, недовольные советским режимом, уступили политическую арену просто «недовольным».
Так Жириновский в 1993 году открыл новую страницу в выборном развитии российской демократии. Вдруг оказалось, что наиболее активен старший электорат, совершенно логично настроенный по иждивенческому варианту. (Наиболее ярко это проявилось на выборах в Государственную Думу в 1995 году.) В конце концов в голосовании политическая структура общества в значительной мере была сведена к образовательной структуре наиболее активного — старшего — электората.
Коммунисты успели это понять перед выборами-95. Именно они начали раскручивать маховик протестной риторики, которой начисто были выбиты из массового сознания представления о политической ценности либерализма.
В выборных кампаниях 1995, 1996, 1997 годов политики уже всех мастей обращаются не к либеральным ценностям (это даже опасно), а к иждивенческим и патерналистским ожиданиям слоев населения, считающих себя обездоленными. Даже политики, по уровню своего образования, благосостояния, по складу своего мировоззрения вроде бы призванные говорить о либеральных ценностях, все равно делают упор на социал-иждивенческую риторику. Дошло до того, что протестные приемы эксплуатирует действующая власть.
Все плохо!
В результате выборы и политическая жизнь вообще стали соревнованием протестов. Лучшим окажется тот, кто скажет хуже про нашу жизнь! При этом реально оценивать качество жизни люди уже не могут. Аффект бедности: модно считать себя бедным независимо от своего реального благосостояния. Хоть кто-то публично вызовется обозначить себя процветающим человеком? Разве что чудак какой. Это будет воспринято как фрондерство, а не как норма общественной морали. Вот это и страшно. Протестная риторика, обращенная к иждивенцам, а не к создателям национального продукта, убивает конструктивные общественные ориентиры. <…>