Я вскрикнула и отскочила к стенке, не спуская взгляда со шкуры. Вряд ли это был декоративный коврик. Шкура выглядела так, будто волка разорвало изнутри.
В голове помутилось от страха. Единственное, что я ощущала — это желание убежать со всех ног, куда глаза глядят, подальше от этого места. «У тебя почти нет шансов выйти оттуда живой» — некстати вспомнились слова Князя.
Текли секунды, ничего не происходило. Я глядела на растерзанного волка, и страх постепенно отпускал меня. «Он уже дохлый, — сказала я себе. — Просто шкура».
Внезапно прямо над ухом заскрежетало железо — я едва не упала в обморок от неожиданности. Повернувшись, с изумлением увидела, что автомат для продажи пепси-колы раскрылся и наружу вывалился мужик в ватнике и телогрейке. Даже если бы не эти очевидные признаки, я бы узнала конкурента. Конечно же, это был «феникс» из вагончика — ворюга-сторож.
Он огляделся по сторонам, глотнул дыма, раскашлялся с ужасным хрипом, а отдышавшись, принялся облегчать душу, не стесняясь в выражениях. Довольно скоро я поняла, что ругань предназначается мне.
— Какого черта!.. Все изгадила, все! Три месяца работы псу под хвост! За каким бесом ты сюда полезла? И чего их тянет сюда, этих проклятых подростков, как будто здесь медом намазано! Двое уже окочурились — нет, все мало! Ну, я понимаю — парни, но девке-то какого рожна здесь надо?
Я так растерялась от этого натиска, что принялась оправдываться:
— Я же случайно провалилась… Там пол гнилой оказался…
— Случайно, говоришь?! — рявкнул сторож, сверля меня взглядом. — И у ворот тоже случайно околачивалась?
Я наконец собралась с духом и перешла в атаку:
— Что вы на меня кричите, в самом деле? Что я, убила кого-нибудь или обокрала? Мне же просто было интересно поглядеть на развалины…
— Ты из какой мастерской реальности? — перебил меня сторож. — Из одиннадцатого училища или из того, которое на Савушкина?
— Какой такой мастерской? — «удивилась» глядя на него честным взглядом. Именно так Антонина учила нас реагировать на вопросы посторонних о том, что им знать не положено. Сейчас она могла бы мной гордиться.
— Ты хоть понимаешь, идиотка, что теперь здесь все сгорит? — устало спросил сторож. — Я на этот ярус три месяца ход прокладывал, а она является, проваливается, поджигает абсолютно нетронутый этаж, и теперь ее еще и спасать надо!
— Ничего я не поджигала! — возмутилась я.
Но сторож вдруг замолк на полуслове и поднял руку, призывая меня к молчанию. В сером полумраке мне показалось, что его глаза слегка фосфоресцируют.
— Слышишь что-нибудь? — шепотом спросил он.