— К тому же там и подружка у тебя будет, Машенька.
— О господи, какая еще Машенька?
Как выяснилось, у тети Нины была дочка, моя троюродная сестра, приблизительно моего возраста, которую в лучших деревенских традициях звали Маша. Знакомиться с ней мне абсолютно не хотелось, и рассказы родителей такому желанию не способствовали.
— Помню я Машку-то, — посмеиваясь, говорил папа. — Такую трудно не запомнить. Мордастая девка, белобрысая, боевая! Смотри, всех кавалеров у тебя отобьет.
— И на здоровье.
— Нет, девчонка симпатичная, энергичная… Но противная! А наглая какая! Помнится, обедаем это мы во дворе под яблоней, а она влезла на крышу сарая и сидит. Ей мать говорит: слазь с крыши, коровища! А она — хрен вам с маслом!
— Ну не при детях же, — укоризненно взглянула мама на папу.
— Ей батя кричит — слазь, дылда! — не унимался папа. — А она — хочу и сижу. Не нравится — залезайте сюда и снимайте меня. И ведь так и не слезла. Батя ее звал в детстве «Манька-Росомаха»…
От таких разговоров у меня пропадало всякое желание знакомиться со страшной троюродной сестрой. Но, впрочем, моего мнения никто и не спрашивал. Папа объявил, что выезд состоится в ближайшую пятницу; путешествовать мы будем на собственной машине, и всего-то сутки; уикэнд родители проведут в Утишье, после чего уедут обратно в город, а меня бросят на произвол судьбы у тети Нины. Вернусь же я сама на поезде, через месяц-полтора-два.
От родительских планов я отбивалась весь вечер. Но, ложась спать, вдруг подумала — почему бы и нет? Что мне здесь делать — перед теликом в депрессии и одиночестве сидеть? «Может, эта жуткая Машенька меня там грохнет, и на этом мои страдания закончатся», — оптимистично подумала я, проваливаясь в сон.
* * *
— Гелечка, проснись! — услышала я мамин голос. — Выгляни-ка в окно!
Я уселась на заднем сиденье автомобиля, где проспала всю дорогу, и увидела, что нашу машину преследуют байкеры. Целый отряд парней на мотоциклах с ревом и треском несся по обе стороны от нас. Это были, наверное, самые жалкие байкеры на свете: тощие мальчишки в ватниках верхом на замызганных «Явах» и «Уралах». Мне вспомнились настоящие байкеры, которых я несколько раз видела в Питере: брутальные мужики на своих сияющих монстрах, в темных очках, в кожаных банданах и фирменных куртках с волком на спине двигались величественно и зловеще, как звено истребителей. А эти напоминали стаю, в лучшем случае, шакалов.
— Чего им от нас надо? — зевая, спросила я.
— Делать им нечего, — буркнул папа, нажимая на газ. — Шпана. Ну вот, прокатились с почетным эскортом. В каждой деревне одно и то же.