Он вышел и вернулся с «хахалем» Миловидовой, привезенным из Лесных полян.
— Сережа! — отчаянно вскрикнула она.
— Спокойно, Алена, — глухо произнес тот.
— Рекомендую — Сергей Иванович Миловидов. Вот он, Алена Дмитриевна, жив-здоров. Странно: я так старался, а вы и не рады?
— Прошу вас, побудьте в коридоре, — распорядился Пал Палыч, адресуясь к «вдове».
Миловидова вышла, зажав рот рукой, на шатучих, будто чужих ногах, и никто не поглядел вслед, кроме мужа.
— Как прикажете понимать? — обратился к нему Знаменский.
— Как шутку. Хотел разыграть друзей.
— Необычайно смешно. Поскольку мы не принадлежим к числу ваших друзей, не трудитесь нас дальше разыгрывать. Сядьте.
Миловидов опустился на стул, где только что сидела его Алена. Вероятно, сиденье было еще теплым, и снова он тоскливо оглянулся на дверь.
— Часто у вас идет носом кровь? — жестко спросил Знаменский.
Недавний покойник вздрогнул.
— Не обращал внимания.
— Что вы говорите! Можете наконец высказаться, товарищ эксперт.
Кибрит взяла телефонограмму.
— Кровь, изъятая с вашей рубашки, была проверена на биологические примеси. И вот заключение: «Проведенные анализы позволяют категорически утверждать по наличию специфических отслоений и слизи, что источником крови явилось ее истечение из носа, каким страдает ряд людей».
— Благодарю. Итак, Миловидов, кто подбросил рубашку Горобцу — вы или жена?
Тот понял, что проиграл окончательно и бесповоротно. Долго молчал, обводя взглядом присутствующих. Наконец обратился к Знаменскому:
— Простите, забыл ваше имя-отчество.
— Понятно. Не думали, что понадобится. Пал Палыч.
— Пал Палыч… — Он всматривался в Знаменского, оценивал противника. — Вас ведь больше устраивает, чтобы я честно рассказал все как есть?
— Тонко подмечено. Вранье меня действительно не устроит.
— Тогда если я где-то оговорюсь и вместо «я» скажу «мы» — не ловите на слове. Мужики делают ошибки — им и расплачиваться.
— Покупаете на благородстве?
— Алена ни при чем. У вас против нее ничего реального, кроме моих показаний, быть не может. А я их не дам!
Томин и Кибрит потихоньку вышли. Они свое сделали, очередь за Пал Палычем. Из коридора Кибрит оглянулась: ей импонировало, что в такой момент Миловидов совершенно не думал о себе.
Пал Палыч тоже на глазок оценивал противника, взвешивал его решимость. Решимость была свинцовая. И, очевидно, родилась задолго до «гибели», со времен благополучного сбыта «левака». Потому что риск есть всегда, и трезвый, не слабонервный человек планирует возможность провала и свое поведение «в случае чего».
Миловидов был крепок, упорен и, судя по разработанности «розыгрыша», умен. Либо сейчас, спасая жену, он раскроется и отдаст Знаменскому все нужное для окончания следствия, либо вступит в борьбу, где каждый факт и каждую деталь придется отвоевывать у него день за днем, неделя за неделей. Для Миловидова время теперь не имеет особой цены. Для Знаменского — в свете разъяснений Скопина — неожиданность захода на начальственных покровителей фабричного воровства могла оказаться чрезвычайно ценной.