Пол жжёт холодом. Надо надеть тапки. К чёрту.
Из мусорного ведра летят картофельные очистки, Васюкины тетради, консервные банки…
Ночь за ночью.
Хватит. Сегодня начнёт новую жизнь. Прямо сейчас.
А вместо этого ложится, прячет голову под подушку. Снова он смотрит глаза в глаза, распахнув пиджак и плечи. Смотрит при всех, не стыдясь.
Выжить ещё полгода. Только полгода.
Она сделает кварталы поэтажными, ступенчатыми, без обрывов, без резкой высоты. Ну же, возьми чертежи.
Наконец садится к столу. Уверенно, спокойно чертит рука.
— Дашка, подъём! — влетает Васюк, розовый, как Ирина. — А ты уже? Одевайся давай. Яичница готова. И какао. Пойдём сегодня…
Сегодня, пожалуй, можно и пойти в школу.
Наперегонки бегут они с шестого этажа. А на улице Васюк идёт рядом с ней торжественный, приноравливаясь к её шагу, и без умолку болтает о мопеде: уж он теперь всем покажет, уж он теперь пешком ни-ни, при транспорте будет… болтает и смеётся, с гордостью поглядывая на неё.
Уроки сегодня летят. Она не успевает сделать и одного наброска, как уже звонок.
Она рвёт наброски. Что-то ложнозначительное есть в этих кварталах. Нужно проще. А если так?
— Даша! Ты обещала мне что-то там показать, меня поводить.
Ирина? Розовая пастила. Как хорошо, что есть Ирина!
Скоро февралю конец, а там весна. Нет, не надо весны. Пусть подольше идёт снег. Пусть подольше они будут рядом… ничего больше не нужно.
— Пришла? — повисла на шее Ирина, закружила.
И неожиданно отпустило, отступило — впервые с Ленинграда.
— Москва, Ирка, надо же!
— Ты мне обещала что-то там такое рассказать.
Они шли по переулкам. Сколько в Москве церквей! Кремль тоже как церковь. А может, старина права и дома нужно делать вот такие, кверху суженные?
— Дашка, ты что молчишь?
Зачем прямоугольники, длинные коробки? Церкви и храмы всей тяжестью своей держатся за землю, а к небу взлетают сужаясь.
Не заметила — вслух заговорила о Кремле как исходном будущих домов, о Мис ван дер Роэ, о своём проекте… И сразу увидела просчёты в своём новом городе. И о них стала говорить, громко, пытаясь их запомнить до мелочей.
Ирка слушала не перебивая. Она не мешала. А потом сама собой пропала.
Вечер, ночь, следующий день Даша переиначивала проект. Какая же она была недотёпа! Что за детская беспомощность? Теперь дома сливались друг с другом, с парками и стадионами, в той гармонии и органичности, которая поразила её в Ленинграде, в той непосредственности, которая жила в Москве и делала Москву тёплой…
А потом мгновенно уснула.
…Первое, что увидела утром, — календарь. Сегодня 23 февраля. Сегодня у мальчишек праздник. Всего три месяца осталось быть вместе, а там — разные институты. Коська почему-то избегает её, даже не глядит в её сторону, неужели она чем-нибудь его обидела? С Коськой ей всегда было так просто! Да, всего три месяца вместе. Как же потом жить — без ребят?