— Ага. Я понял. Теперь ты напишешь, что у нее — шум, гам и пьяные дебоши? — Сергей Степанович вздохнул. — Слушай, Вась, шел бы ты отсюда. И без тебя работы — выше крыши.
— Я не про дебоши, Степаныч! — Васька обиженно посмотрел на капитана. — Я хотел заявить, что она — ведьма. Меры нужно принимать. Пресечения.
— Что пресекать-то? Твой пьяный бред? — Коршунов сердито посмотрел на Ваську. — Ты хоть подумай, пришел сюда, несешь черт знает что. Просто мне с тобой возиться некогда, а то вмиг бы задержание оформил.
— Слышь, Степаныч, ты не думай, что если я — человек пьющий, то я тебе лапшу на уши вешаю. Я тебе точно говорю — ведьма она, ведьма! — Васька перегнулся через стол, дыша застарелым перегаром в лицо участковому.
Капитан сморщился, откидываясь на спинку стула. «Черт, он хоть зубы когда-нибудь чистит?» — мысль глупо повернулась в голове.
— Ладно, предположим я тебе верю. Ну, ведьма твоя соседка, как там ее… а, вот, Лапотова Мария Николаевна. И что с того? Что мне ее теперь — за хвост ловить? — Сергей Степанович раздраженно отодвинул папку с бумагами, попавшую под локоть.
— Степаныч, — зачастил Васька, по-прежнему перегибаясь через стол, не давая капитану увернуться от зловонного дыхания. — Она на меня накатала заяву! Ну, я и решил посмотреть — а что у нее-то? Понимаешь, Степаныч? Она ж у нас в доме недавно живет, эта пенсионерка. Приехала откуда-то, типа размен…
— Тебе-то какое дело до того, откуда она приехала? — перебил Коршунов. — Ты собой интересуйся.
— Ага! Правильно! — Васька с готовностью закивал головой. — Никакого, как есть — никакого дела мне до нее нету! Так чего ж она на меня написала? Вот я и…
— Ясно. — Сергей Степанович старался дышать через рот, чувствуя подкатывающую тошноту. Он был очень чувствителен к неприятным запахам. — Раз ты сам говоришь, что нет тебе до нее дела, то и иди, не морочь голову занятому человеку.
— Нет, Степаныч, тут дело такое, что я молчать не могу! — в бесцветных глазах Васьки засветилось чувство гражданского долга. — Я своими глазами видел, как эта, якобы пенсионерка, летала! Представляешь, Степаныч, летала!
— Да? — заинтересовался Коршунов. — Правда, что ль, летала? Сколько выпил ты со своими приятелями, что тебе уже летающие старушки мерещиться стали?
— Ну, выпил, не без того конечно, — Васька даже не смутился. — Но, Степаныч, прикинь, какая ситуация-то была. Сидим себе тихо-мирно, никого не трогаем, а тут, в окне, рожа! Бледная! И крылья за спиной! Висит и смотрит! Мишка сразу глаза закрыл, креститься начал. А я — так протрезвел даже. И утром — сразу сюда. Меры принять нужно.