— Я не трогал этот молоток, — возмутился директор.
— Чем же вы тогда расклинили направляющую?
— Перчаткой, — огрызнулся Шмидт. — Я одного не понимаю: зачем вы затеяли всю эту комедию?
— Отрабатываю версию, — ухмыльнулся Грауман и отпустил директора.
И в этот раз комиссару не удалось подцепить Шмидта на крючок. Но почему он так уверенно держится на допросах? Хорошая игра или чистая совесть? Как бы то ни было, следствие продолжало топтаться на месте. Все и вся здесь будто сговорились затолкать комиссара в глубокую темноту.
В кабинете вновь появился Шмидт.
— Оставьте свои подозрения насчет причастности к ограблению кого-либо из банковских служащих, — посоветовал он Грауману. — Ручаюсь, что никто из моих людей не замешан в этом преступлении.
— Откуда вам это известно? — полюбопытствовал комиссар.
Директор банка многозначительно усмехнулся:
— Думайте, рассуждайте. Уж это ваши проблемы. Вам за это деньги платят. — Он плотно прикрыл дверь и, вплотную подойдя к письменному столу, с наигранной любезностью продолжил: — Позвольте спросить, когда я смогу вновь воспользоваться своим кабинетом? Как вы, должно быть, заметили, я всеми силами стараюсь помочь полиции, но мне надо работать.
— Скажем, сочинять отчет своему начальству, — съязвил Грауман. — Дорогой господин Шмидт, вынужден вас разочаровать: пока здесь идет расследование, вам придется остаться вместе со всеми в кассовом зале.
Он проводил Шмидта до двери и добродушно напутствовал:
— Своей информацией о молотке вы оказали следствию неоценимую помощь.
— В этом, дорогой господин комиссар, я вынужден, в свою очередь, разочаровать вас, — язвительно возразил Шмидт. — Вы встали на ложный путь.
Грауман сдержался. Вскоре он покинул кабинет и, провожаемый насмешливым взглядом директора банка, прошел в умывальную, чтобы еще раз ее обследовать. Створка правого окна оказалась приоткрытой. Подоконник покрывал ровный налет пыли. Следовательно, молоток положили на него недавно. Грауман встал на табуретку и, выглянув на улицу, присвистнул от удивления. В отличие от левого окна, оно не было забрано решеткой.
Комиссар слез с табуретки и возвратился в директорский кабинет, исподволь наблюдая за Шмидтом. Почему директор банка намекнул ему, что найденный молоток не продвинет расследование? Хотел запутать его, отвести от себя подозрения? Видимо, этот Шмидт был тертый калач. Не сказав ни слова по существу дела, он еще больше усилил сомнения комиссара в своей непричастности к ограблению. Правда, молоток могли подбросить в банк с улицы через открытое окно, чтобы полиция заподозрила кого-нибудь из банковских служащих. Но, с другой стороны, человек, хорошо знавший внутреннюю планировку здания, воспользовался бы для бегства незарешеченным окном в умывальной, а не расклинивал бы направляющую решетки у двери черного хода.