— У вас есть два часа, арре, — сказал напоследок лорд-директор, поняв, что вопросов к нему больше нет. И быстрым шагом двинулся прочь, оставив меня любоваться своей необычной прической.
Проводив мерно покачивающиеся косы настороженным взглядом (отпил-то он сегодня некачественно — я даже ходить нормально могу, так что вдруг вернется?), я сперва с облегчением убедилась, что он действительно ушел, а уже потом закрыла дверь, придвинула ногой табуретку и, привычно усевшись на нее, добросовестно уставилась на свое персональное наваждение.
Ну что, начнем, пожалуй…
Конечно, сидеть просто так было скучно. И невесело. Еще бы — в полной тишине, да в почти в кромешной тьме… что тут веселого-то? Но особых эмоций по этому поводу я, вопреки тому, что сказал лорд Эреной, уже не испытывала. Это поначалу мне было некомфортно. Я действительно к чему-то прислушивалась, присматривалась, беспокоилась, ерзала. Переживала, что он вскоре вернется. Ждала, как удара, очередного глотка. Расстраивалась от мысли, что ничего не получается. Много думала, копалась в причинах, нервничала. Потом начала раздражаться, злиться, отчаиваться, потому что результатов как не было, так и появилось. После этого сидела уже из чистого упрямства, часами сверля неподвижный камешек сердитым взглядом. Затем устала и сидеть, и даже сверлить. Еще чуть позже устала даже от разочарований. Наконец, в какой-то момент поняла, что и то, и другое, и третье — совершенно напрасная трата времени, и в последние дни как-то незаметно успокоилась. Зря лорд-директор говорит, что у меня не получается.
Получается. Только недолго. Самое главное — вовремя настроиться и достаточно долго удерживать внимание на чувстве обреченной необходимости.
Надо сидеть — значит, буду. Толку, конечно, с этого никакого… вон, даже ему надоело ждать результатов… но от клятвы ни меня, ни его никто пока не освобождал. Так что пусть он делает вид, что учит, а я взамен буду притворяться, что это действительно так. И буду пытаться выполнить задание, пока что-нибудь и в самом деле не получится или же пока меня не выгонят отсюда поганой метлой.
Через какое-то время сидеть с открытыми глазами мне надоело, поэтому я без угрызений совести их закрыла и, вспомнив наставления милорда, постаралась максимально расслабиться. Потерять от этого ничего не потеряла — колонна все равно стояла перед глазами, как живая — но вот сидеть так стало определенно легче. Да и время, если честно, летело гораздо быстрее.
Через какое-то время я, кажется, задремала. Сгорбилась на табуретке, как больная старушка, но не пожелала выпрямиться. Потом, как уже не раз бывало, тело от неудобной позы затекло, одеревенело, кожу, особенно на ягодицах, закололо множеством крохотных иголочек. Но я и тогда не отреагировала, потому что уже по опыту знала — если я шевельнусь, скоро все повторится вновь. И мне опять придется или менять позу, или же терпеть это отвратительное ощущение. А если замру и сделаю вид, что ничего не происходит, минут через двадцать все пройдет, и я смогу хоть все два часа просидеть в таком положении, не чувствуя вообще ничего.