P. S.
Наверное, чтобы написанное оставалось в тайне, мне понадобится начать второй дневник: если его найдут, то не обнаружат в нем ничего, кроме той Лоры, которая, по общему мнению, живет здесь.
Надо будет затратить какое-то время и заполнить страницы нового дневника. Интересно, смогу ли я выдумать себе другую жизнь?
Дорогой Дневник!
Недавно я была у Хорнов и занималась с Джонни. Во время игры к нам присоединился мистер Лоуренс Джакоби, один из наблюдающих его врачей. Вместе с нами он стрелял из лука по резиновым бизонам.
Я сразу же увидела, что Лоуренс ко мне неравнодушен. Собственно, ничего необычного в этом не было: необычной оказалась лишь причина его привязанности.
Дело в том, что он влюбился сразу в «двух Лор», то есть вызвана его любовь была как раз тем же, чем и мое собственное отчаяние, заставляющее меня жаждать смерти. То, что для меня истинное проклятие, для него – предмет неприкрытого обожания. Он не издевается над моим страданием, он его принимает.
Итак, доктор Джакоби и я стали втайне встречаться у него в офисе. Он просто сидит и слушает меня: порой я говорю ему такое, что, казалось бы, должно было привести его в ужас, но и эти подробности, касающиеся изнанки моей души, он принимает так же, как и все остальное во мне. Он считает, что светлая половина моей души сама противится тем черным делам, которые я совершаю. Поэтому Лоуренс и прощает меня. Знаю, со стороны это может показаться болезненным и даже подлым, но по временам меня охватывает ненависть к нему за то, что он ни разу не подтвердил сидящего глубоко внутри меня страха. Страха, который заставляет меня думать: я становлюсь такой же отвратительной, как БОБ.
А может, все и на самом деле так, как он говорит? И я просто забыла, как это бывает, когда тебя любят?
Дорогой Дневник!
Извини, что долго ничего не записывала: доктор Джакоби подарил мне на Рождество классный розовый магнитофон. По его словам, я всегда смогу выговориться, когда возникнет такая потребность, – включила и говори. После того как я прослушиваю наговоренные кассеты сама, я передаю их ему. На душе у меня по-прежнему грустно, но я обнаружила, что прослушивание собственных пленок во многом мне помогает. После того как я наговорила кассету, проблемы, мучающие меня, становятся уже как бы не моими.
Теперь я обещаю писать чаще. Но, учитывая занятость на работе и необходимость вести параллельный дневник, куда заносятся одни только «приятные новости», у меня почти не остается времени на откровенный разговор, который мы с тобой привыкли вести.