Я поцеловала маму, пробормотала что-то сонным голосом и, после того как она удалилась, подождала еще минут сорок, прежде чем встать с постели. Разложив все гостинцы на одеяле, я некоторое время играла с ними в темноте и только потом, заложив щель под дверью полотенцем, решилась снова зажечь свет. Правда, зажгла я один лишь ночник: так было больше интима, потому что верхний свет чересчур ярок.
Наркотики привели меня в состояние задумчивое и одновременно радостное: грезы мои были и сладостно порочны, и столь же сладостно невинны… Подробнее я расскажу тебе о них попозже… сейчас я такая сонная… Еще бы, две таблетки валиума, дорожка кокса, а в довершение всего – полкосяка. От всего этого получился, конечно, перебор, но будь я проклята, если не нахожусь на верху блаженства!
Наверно, стоит перелистать номера «Мира плоти», пока на дворе окончательно не посветлеет. Потом я расскажу тебе или про свою идею, которую я намереваюсь отослать в журнал, или про какую-нибудь новую фантазию, которая придет мне в голову, пока листаю журнал.
Спокойной ночи, спокойной.
Дорогой Дневник!
Я ушла на застекленную террасу, чтобы не слышать звуков рождественских гимнов, которые целое утро крутит на проигрывателе мама. Мне нравится Рождество, но голова у меня и так гудит, так что выносить еще и музыку у меня нет сил. Папа поймал меня в тот момент, когда я выходила, и пригласил на танец свою «любимую маленькую дочурку». По-моему, мы с ним уже целую вечность не танцевали.
На меня разом нахлынули воспоминания обо всех тех вечеринках в «Грейт-Нозерн», на которых мы с папой кружились в бесконечных вальсах: в голове полный ералаш от полотнищ с праздничными приветствиями, хрустальных бокалов и буфетных стоек. Папа вальсировал со мной как опытный танцор, так что в животе у меня все сладко замирало – и мы смеялись, смеялись, смеялись…
А сегодня утром мы протанцевали с ним в гостиной. Огоньки на рождественской елке уже были зажжены, так что мама могла печь с соответствующим праздничным настроением. Передо мной проносились красные, зеленые, синие и белые огоньки. Я старалась смотреть папе прямо в глаза, чтобы у меня не закружилась голова, и видела, как они лучатся. Вот в уголке глаза появилась слезинка и медленно поползла по щеке. Мало-помалу мы замедлили кружение, папа крепко обнял меня и прижал к себе, словно боясь чего-то.
Из кухни вышла мама и, увидев нас, сказала:
– Знаете, для меня это лучший подарок к Рождеству, какой вы могли мне сделать.
Как много странного происходит в жизни. Я имею в виду свою собственную. Всего за несколько часов до того, как мы танцевали с папой, я была у себя в комнате – и совсем, совсем в другом мире. От души надеюсь, что мне никогда не придется выбирать между двумя этими мирами. Каждый из них делает меня счастливой, но по-своему.