— Я не удивлюсь, если узнаю, что на кого-нибудь из этих бедных строителей повесят убийство Сады. А что с художником, с этим итальянцем, который расписывал стены?
— Его работа закончилась задолго до того, как пропал Кузнецов. Лариса Кузнецова, по словам того же Китаева, сказала, что сама лично проводила его на самолет до Рима. Это очень известный художник-реставратор, работает в галерее Боргезе. Па, ты мне скажи, почему Нину не ищут? Неужели действительно все повелись на вашу подмену?
— Повелись. Но мне и самому интересно, до каких пор все это протянется… Борис прав, он в недоумении, почему до сих пор не допросили Нину, почему все так?
— Значит, есть причина.
— Думаешь, в Кузнецове?
— Скорее всего.
— Гера, как дела? Что нового?
— Па, платье почти готово, я была на примерке… Это будет бомба! Правда, я себя не вижу в роли жены. Ну какая я жена, если ничего не умею делать? Всегда и все за меня делала Леночка. Хоть бы борщ научила варить, что ли…
— Не твое это. Работай, мы найдем вам другую «Леночку», а эта останется со мной.
— Так ты женишься, что ли? Серьезно?
— Если мне не приснилось все то, что случилось между нами. Говорю же, я повел себя, как свин, как поросенок! Всегда считал себя в душе романтиком, сто раз, да что там, тысячу раз представлял себя стоящим на колене и делающим предложение любимой женщине. Это как зрительное такое клише, картинка, а на самом деле все произошло ужасно… Вот лично я бы на месте Лены никогда не женился на мне. Во мне вообще ничего хорошего нет. Я постоянно на работе, а если дома, то принимаю посетителей. Я много ем, сплю, я скучный, наконец.
— Она может еще родить, — сказала Гера, вставая из-за стола и целуя меня в щеку. — Лично я рада за вас, честно! Мне пора, у меня обеденный перерыв заканчивается.
— Так что с Садой?
— Думаю, шантаж. Кузнецов убил Саду, а его самого — кто-то из ее окружения. Или же он сбежал.
— А Нина? Она-то куда делась?
— Вопрос…
Я поехал в магазин «Брумс». Уверенный в том, что Лена не может не мечтать о ребенке, я набрался храбрости и позвонил ей, попросил приехать, а сам в ожидании устроился в кафе напротив магазина. Конечно, задать вопросы продавщицам я мог бы и без Лены, и это было бы правильно, но уж больно мне хотелось увидеть ее, понять, сердится она на меня или нет. Ну а заодно увидеть ее реакцию на все то, что она увидит в магазине.
Она приехала на такси. Вышла как раз напротив входа в магазин, и я мог наблюдать за ней через стекло нарядной витрины кафе. Довольно стройная, в бежевом плаще-макинтоше, в туфельках на каблучке, в черном маленьком берете, она казалась мне одновременно какой-то чужой, потому что я привык видеть ее в домашней одежде, и в то же самое время такой родной, что я почувствовал, как сердце мое бьется от радости быстрее, счастливее.