— Мы возвращаемся домой, — скомандовал Ян, — потом уже будем думать.
К концу нашего ночного путешествия мы выбились из сил и вошли в деревню, едва живые, промерзшие. Анфиса ругала себя, считая, что допустила непростительную ошибку, взяв меня с собой на развалины. Что меня надо было беречь, что они с Яном сильно рисковали моим здоровьем, да и безопасностью тоже. До них словно только что дошло, что все эти волнения в сочетании с холодом могут спровоцировать дисфонию связок, и без того заблокированных общим стрессом организма.
Но я улыбалась, несмотря на то, что мой голос снова пропал. Странное это было чувство, словно я откуда-то знала, что и на этот раз это явление временное, ведь с тех пор, как я сбежала из Ларина, мой голос вместе со мной боролся со стрессом, то исчезая, то возвращаясь вновь, как бы проверяя, настало ли время вернуться окончательно. И то, что он еще жив, что способен на многое, он доказал чистейшим звучанием каватины Нормы «Каста Дива» буквально час тому назад!
Перед воротами мы увидели две машины. Черный джип вызвал во мне животный страх.
— Черный джип… Они заметили нас, те люди из бункера, подземелья… — просипела я, хватаясь за руку Яна. — Анфиса, надо бежать…
Рядом с другой, серой машиной четко был виден черный силуэт человека с сигаретой — в воздухе чиркал, оставляя тающие оранжевые линии, огонек зажженной сигареты.
Мы собирались уже повернуть назад, броситься куда глаза глядят, подальше от дома Ольги Блюминой, как из черного джипа вышел человек и окликнул меня:
— Нина!
Я узнала бы этот голос, кажется, даже если бы к тому времени у меня уже перестало биться сердце. Особый тембр, особая мягкость, округлость.
— Боря!
Вспыхнули софитами фары обеих машин, и в пересечении пыльных снопов этого яркого после густой темноты света я оказалась в объятиях Бориса.
Рыдания разрывали мою грудь, я задыхалась от переполнявших меня чувств, я чувствовала, как Борис обнимает меня, прижимает к себе, чувствовала тепло его щек, губ.
— Слава богу, ты жива! — он разглядывал меня, а я — его. Как же он похудел, бедный. Сколько же страдания я ему принесла!
И тут я заметила еще одну знакомую мне фигуру. Мужчина стоял в стороне, наблюдая за нами. Быть не может, подумала я, неужели Сережа Кузнецов?!
— Нина… — услышала я наконец его голос. Он вышел из темноты, подошел ко мне и обнял меня, шепча в ухо «прости-прости-прости…».
В суматохе я успела заметить, как поздоровались мои мужчины с Яном, как искренне ему обрадовался Боря, как уважительно пожал ему руку Сергей, как Ян представил им Анфису, а Борис, с трудом оторвавшись от меня, подвел меня к невысокому человеку в свитере и джинсах, которого я видела впервые.