— Я не поняла насчет флешки… — сказала я.
— Все очень просто. Думаю, что Олег, после того как передал Саде флешку с видеороликом, спустя какое-то время осознал, что натворил, что, по сути, уничтожил вас, Нина, и вернулся в Ларино. Предполагаю, что он появился в доме как раз в тот момент, когда Сада была уже мертва… Он схватил флешку и сбежал. Сначала поехал к себе на дачу, где решил сжечь кроссовки и флешку, а после, испугавшись последствий, улетел в Париж… Трус, одним словом!
Моя же реакция на его слова была удивительной. Мое тело, оказывается, все это время было зажато, скованно, опутано миллиардами нервных волокон, которые вдруг разрубили одним взмахом, и я стала свободной, чистой, мне сразу стало легко дышать, и я могла спокойно смотреть в глаза Борису…
Я поднялась, протянув Кострову руку:
— Ефим Борисович, спасибо.
В ту ночь я спала тревожно, мне снился один и тот же сон, во время которого я несколько раз просыпалась на мгновение, дрожа от страха и ужаса, осознавая, что я по-прежнему в Синем Болоте, и погружалась, к своему ужасу, снова в один и тот же сон: мне снилось, что Борис уехал, бросив меня, что дом пустой, выстуженный, что в комнатах прямо на пол с потолка падает снег…
Я прижималась к Борису, плакала, и он утешал меня, гладил меня, успокаивал, любил.
Утром вернулась шумная компания во главе с Анфисой. Принесли свежие плюшки, молоко, Сергей сварил кофе, мы всей большой компанией сели завтракать. Настала очередь Анфисы рассказать о своей беде, о пропавшем женихе, подземелье, спросить совета, как быть, с чего начать действовать, поделилась своими предположениями о том, что местная полиция давно в курсе того, что происходит под самым их носом.
— Вам ничего не надо делать, — сказал Кузнецов. — Я все возьму под свой контроль. Вот вернемся в Москву, и я начну действовать. Причем немедленно!
Позже Анфиса помогала Яну упаковывать кружева, я слышала, как они договаривались о том, что Ян постарается устроить в Париже выставку русского синего кружева, планов было много, и я радовалась, что мой приезд не только доставил хлопоты и проблемы моей новой подружке, но помог ей: через меня она познакомилась с Яном. Кто знает, быть может, одна из его новых коллекций будет посвящена кружевницам Синего Болота…
Оставалась надежда на то, что Юра жив. Но все эти дела уже были мужскими, и от нас с Анфисой уже ничего не зависело.
Я собиралась домой, Анфиса плакала, была взволнована, как и я. Меня пришла проводить Нина, моя наставница-библиотекарша, посетовала на то, что так и не услышала, как я играю на рояле. Анфиса же, отвернувшись, проговорила тихо: «Ты еще не слышала, как она поет!»