…Так вот оно что!.. Он ездил к дочери… Видел эту Риточку… Как он к ней относится? Может быть, с нежностью?.. По крайней мере именно это чувство проскользнула у него в лице, когда он говорил об Анне… А ей, Вере, надо отсюда бежать и забыть о том, что когда-либо она здесь бывала.
И вдруг страшная в своей правдивой наготе возникла мысль: а что, если и она, Вера?.. Пот выступил у нее на лбу. Как спросить его о такой возможности?
— Митя, — сказала она, и голос ее дрогнул, — а если я?..
Он посмотрел на нее отстраненно:
— Что, ты?
Будто с ней это не может случиться.
Вера села на постели, завернувшись в простыню:
— Если я… — какое противное длинное слово! Но его надо произнести! За-бере-ме-нею?
Митя молчал, будто впервые подумав о такой возможности, и это было истинно так: он не задумывался, впрочем — никогда, — над тем, что настает в тот момент, когда мужчина и женщина улетают в мучительном экстазе…
— Что ты молчишь? — спросила она не раздраженно или зло — недоуменно.
— Я думаю, что все в порядке, — ответил он и хотел сказать, что Митеньке уже шесть, они давно с Нэлей не предохраняются, но не сказал этого, а промямлил: — ты была девушкой и не сразу все прочувствовала — эти дни безопасны… Нет, ничего не случится…
Вера немного успокоилась — правота была в его словах, но вместе с тем вчера она почувствовала такое единение с ним, такое счастье, что… И ведь девственницы, выходя замуж, ровно через девять месяцев рожают — это классика…
Больше она дурой не будет.
Вера сказала:
— Митя, я делаю один вывод, если ты не заботишься ни о ком, и в частности обо мне, то я сама позабочусь.
…Начинается!.. Нэлины разговоры!
А сказал:
— Дорогая, конечно, конечно, но ты узнай у своих подруг, что-то есть и для женщин…
— А девочка похожа на тебя? — спросила Вера, не желая копаться в малоэстетичных подробностях.
— Очень, — с непонятной горечью ответил Митя — и вдруг горячо продолжил, — очень похожа, одно лицо, но она пока… — он искал слово помягче, — пока она капризная и даже, знаешь, какая-то злая… Мне так хочется, чтобы она похожа была на моего Митеньку, — тут все наоборот: он — вылитый дед: круглолицый, бровастый — хохол! а сердце — как у ангела, и меня обожает, хотя за что?.. — опять как-то горько удивился Митя.
Рассказывая обо всем Вере, он вчуже всмотрелся в себя, в свои поступки, и они оставляли в нем ощущение стыда и горечи.
Но Вера продолжала свой допрос, многое ей было еще непонятно:
— Скажи, а ты хоть как-то любил эту Риточку?
Митя вскинулся: «Нисколько, ни одной минуты!» — он оправдался, а она «пришила» ему еще одну вину.