Что теперь можно сказать? Он сам виноват во всем! И все в нем как бы умерло. Митя стал одеваться. В тишине было слышно, как тяжело дышит Вера. Он чувствовал невыносимое унижение — уйти в ванную?
Она, стоя настороженно у двери, не отводила от него глаз. Закурила и глядела, как неловко он натягивает трусы, носки, джинсы… Казалось, он совершает перед ней какое-то отвратительно неприличное действо. Так это выглядело.
Он был одет, но еще медлил. Он ждал, что она хоть что-то скажет еще, закричит, унизит… На что можно будет ответить и как-то что-то объяснить… Что? Что объяснить?
Но он медлил. А Вера вышла из комнаты в прихожую и открыла входную дверь. Ему ничего не оставалось, и он ринулся вниз, забыв о лифте. На улице стемнело. Снова лил дождь. И он вдруг понял, что стоит без плаща. Он забыл его там. Уйти?.. А дома? И так неизвестно, что там… Вернее, известно.
Он вернулся и позвонил. Вера быстро открыла дверь.
— Плащ… — только и сказал он.
Она сорвала его с вешалки и кинула ему.
А он схватил ее руку, и, не отпуская и целуя ее, говорил:
— Прости, умоляю, прости меня… Если можешь… Я гадок… Но я так безумно люблю тебя.
Она с силой вырвала руки и захлопнула дверь. А за дверью, прислонившись к дверному косяку, зарыдала без слез.
Митя ехал в такси, его бил озноб, голова горела, мысли были обрывочны.
Он позвонил в свою дверь слабым звонком: сил не было совсем, голова кружилась, он еле стоял на ногах.
Открыла Нэля, за ней маячил тесть.
Митя не удивился, что он здесь, отметил, что у Нэли красные, вспухшие глаза.
Переступив через порог, Митя пошатнулся и упал как сноп прямо в холле.
Нэля закричала:
— Ты пьян!
Тесть подошел к нему.
А ему так хорошо было лежать на полу, чувствуя под щекой мягкий ковер!..
Они начали трясти его, он не подавал никаких признаков жизни, а Нэля принюхалась и сказала неуверенно:
— Вроде не пахнет…
Тесть повернул его голову лицом и крикнул:
— Да ему плохо, посмотри, какой он зеленый! Потом ругаться будем.
Его перетащили на кровать, раздели, он не сопротивлялся и чувствовал все как в тумане. Почему-то навалилась тяжелая сонливость, и он не мог ее преодолеть.
Пришел врач — у них внизу жил врач, которого всегда звали, если что-то срочное, и тот не отказывал никогда.
Митя слышал, как он говорил:
— Стресс, нервное потрясение… — Сделал укол, и Митя сразу куда-то провалился.
Очнулся он в еле брезживший рассвет и вспомнил все.
Он потерял Веру. Но теперь не должен терять Нэлю.
Митя застонал.
Нэля сразу же откликнулась:
— Митя? Как ты? Что с тобой случилось?
Он повернул к ней голову. Глаза у Нэли были вспухшие и красные, но выражение лица не злое, а встревоженное.