— Было, значит, было… Не будем об этом.
И потянулась к нему.
Он понял так, что если что и было, то закончилось благополучно.
«…Однако, — подумал он, — мне нужно быть осторожнее…» Но он уже не был осторожным.
Он сел на диване, закурил и подумал, что, в сущности, ничего не знает об этой женщине. Она исчезает (или все-таки — он?..) на годы, чтобы возродиться на часы, давая ему ощущение вечности, юности и безбрежной любви…
Митя встал и, накинув пуловер на плечи, подошел к окну. Внизу простирался бульвар, освещенный низкими лучами солнца, по аллее шла женщина с мальчиком. Женщина была полной и неторопливой, а мальчик, совсем еще небольшой, ковылял рядом с ней.
И Митя вдруг, не думая, живя в этот момент любыми ассоциациями, сказал:
— Как мой Терри шлепает…
Вера откликнулась:
— Пес?
Митя вздрогнул, так резануло его это слово, и он, повернувшись к ней, коротко ответил:
— Сын.
Вера села на диване, прикрываясь кофтой:
— У тебя второй? Или я ошиблась?
— Нет, — ответил он, уже пугаясь того, что сказал. Боже! И что самое замечательное, — ведь он не любит Терри!.. И не любит Нэлю!
Что-то надо было говорить или делать, но он превратился в глыбу льда, которую ни повернуть, ни покачнуть, ни заставить свалиться к ее ногам…
— Сколько ему? — спросила Вера самым обыденным тоном.
…Соврать? Но как? Что Терри месяц?.. И думая об этом, он тем не менее ответил честно… А это значило… И вдруг стал противен себе… Как и ей, наверное.
Ничтожнейший тип с павианьими наклонностями. Он покраснел.
А она, все так же сидя на диване и прикрываясь кофтой, спросила:
— Похож на тебя?
Митя с каким-то облегчением ответил:
— Нет, пожалуй…
— Ты его не любишь? — допрашивала очень спокойно Вера.
— Нет, — ответил Митя, вкладывая в ответ ненависть к себе.
Она усмехнулась:
— А он тут причем? Ненавидеть надо себя… Если есть за что. А ребенок?..
Она отвернулась.
Какая же безумная жалость овладела Митей! Как он ее любил и готов был ради нее на все. Он прошептал (они сегодня стали опять шептать друг другу):
— Хочешь, я останусь у тебя?
Веру охватила поздняя ненависть.
Она разрывала ее на части! Так вот оно что! Вот он кто, ее «Митя»!
— Нет, — ответила она твердо, останавливая себя, чтобы не закричать и не выбросить его из дома сейчас же. — Ты сейчас уйдешь.
— Но почему, Вера? Почему? — спрашивал он, понимая, что все кончено, и виновен в этом он!
— Потому! — отрезала она.
Вскочила с дивана и стала одеваться как-то нагло открыто. Ему всегда нравилось смотреть на нее, когда она одевается, и прерывать это новой любовной атакой.
Теперь она одевалась как-то напоказ, наплевательски.