Все это она отдала Анечке.
Та как-то хило обрадовалась и сказала, что такая кукла у нее есть. И еще много разных игрушек. И притащила большого лохматого щенка и велюровую бархатистую огромную обезьяну…
Рита обрадовалась и решила, что появлялся Митька…
Она спросила у дочери:
— Кто это тебе подарил?
И Анечка ответила:
— Бабушка, — как обучала ее Раиса.
— Какая бабушка? Рая? — удивилась Риточка.
— Нет, — помотала головкой Анечка, — баба Леля…
— Это еще что за «баба Леля»? — изумилась Рита. — Откуда?
— Она приезжает к нам в го-ости, — тянула Анечка, — и мне конфеты и игрушки приво-ози-ит…
«…Что еще за новости у них? — подумала Риточка. — Кто сюда шляется? Мать Анатолия не была ни разу, да и звали ее Галина Ивановна, и больная она вдрызг — ходить не может!.. Что-то заливает Анька…»
Нельзя сказать, что Рита дочь не любила. Насколько могла — любила. И рикошетом в дочь отлетала обида и злость на Митьку и на Анатолия — на мужиков. А уж на ласковость Рита не была способна вообще.
На Анечку посмотрела сейчас внимательно и поразилась, до чего же хороша! Заграничный ребенок из рекламы! Длинные волосы, густющие, волнами до плеч, темно-золотые… Глаза светло-серые, бровки как выписанные, капризный рот и твердый подбородок!..
Митька! Только в ребячьем девчачьем облике! Надо же, как получилось!
У Риты зароились мысли. Анатолия она не вернет, это ясно, а Митю? Надо крепко подумать. В тот раз Анька была еще совсем крошка… Но что за баба Леля?..
Рита крикнула матери в кухню:
— Мам, иди сюда! Что ты там торчишь?
Раиса появилась с тарелками: холодец, салат, капуста квашеная… Запыхалась и предупредила:
— Это еще не все, знаешь, сколько я наготовила!
— Ладно с готовкой, — сказала Рита, — ты мне лучше скажи, что это за «баба Леля»?
Раиса, как вошла — поняла, о чем дочь будет спрашивать, — увидела обезьяну в руках Анечки…
— Вот я сейчас все занесу, поставлю, выпьем рюмочку за приезд и расскажу. Такое с маху нельзя.
Рита достала из чемодана отрез на платье, яркий шелковый, платок, тоже яркий, с модным люрексом и тапочки, мягкие пушистые! Хоть на улицу выходи! — и положила перед матерью.
Та заохала от восторга, а сама подумала: не очень-то Ритка расщедрилась. Отрез! На кой ляд ей этот отрез? Она шить понесет? Платить надо!.. Ну, платок… Тапочки… Могла бы и кофту, и пальто, у Раисы пальто совсем худое стало… Ладно, и на том спасибо.
Рита заметила, что мать недовольна подарками, и сказала: — Мам, я тебе еще привезла, не помню, где лежит… Достану, не беспокойся…
— А чего мне беспокоиться? — чего-то совсем разобиделась Раиса. — Мне беспокоиться некогда. Мне надо ребенка кормить и ростить. Вот и все мое беспокойство. Ты удовольствие получала да раз побеспокоилась, — родила, а я уже двадцать по двадцать беспокоюсь…