Однажды, когда его мамаша уехала к сестре, Нюся сама заночевала у Валерика в Измайлове, детям сказала, что в ателье срочный переучет.
У Валерика ей очень понравилось: домик чистенько прибран, обстановка богатая.
— А что, если мамаша вдруг вернется? — с кокетством спросила Нюся.
— Ну и что? Она ничего не скажет, если это надо для моего здоровья…
Нюся словно споткнулась:
— Что для твоего здоровья?
Валерик успокоил ее:
— Чтобы я не нервничал и не переживал…
— Может, тут прибраться у тебя? — спросила Нюся. — Может, тебе носки постирать? Или рубашку? Не стесняйся… — Так ей хотелось, чтобы было по-домашнему, так хотелось перетрогать все рубашки Валерика, уложить их по-своему.
Он был такой ласковый, такой жадный до ее любви, что Нюся на все была готова для Валерика. Бегала с ним как девчонка и на бокс и в театр. Иногда казалось, что она моложе Валерика — так радостно все воспринимала, всему удивлялась. Она даже не подозревала раньше, что существует так много развлечений, чем очень смешила своего кавалера.
— Ты какая-то несовременная, — удивлялся Валерик. — Ты где живешь? В отсталой провинции?
Нюся на эти насмешки не обижалась. Она вообще на Валерика никогда не обижалась, все делала, как он хотел. Покупала путевки на пароход, только бы провести с ним денек, в рестораны ходила, в кино, ни в чем ему не перечила, особенно когда почувствовала, что он стал охладевать. Ну, не охладевать, скажем, но он больше, чем она, остерегался, что их увидят знакомые, таился, старался бывать там, где сотрудников из их ателье не встретишь…
Теперь Нюсе всегда не хватало денег. Она стала пудриться, чтобы выглядеть моложе, сменила платочек на шляпку, приколола брошку. Дом она почти забросила, запустила и даже как-то в сердцах ударила Витю по руке, когда он разбил чашку, и крикнула:
— Объели вы меня, начисто объели!..
Костя посмотрел на нее хмуро, Витьке велел не реветь, а сам предложил:
— Мам, у нас многие ребята уходят работать…
Нюся опомнилась:
— Что ты, Костик? К чему это? А учеба?
— А учеба вечером…
— Нет, сынок, это я так сказала, не обращай внимания… извини меня…
Костя посмотрел на нее исподлобья. Она опустила глаза. И даже зажмурилась: как будто на краю пропасти стояла и боялась сорваться.
А все-таки она была счастлива: смеялась, пела, часто просила Витю:
— Сынка, прочти стишок про природу, про колокольчики, цветики степные. Это и мы учили когда-то… — и качала головой. — Красиво, ох как красиво…
— Чего ж ты тогда плачешь? — как-то спросил Костик.
— Когда?
— Ночью плакала, я слышал…
— Может, со сна…
Разговаривать, откровенничать с Костей, как делала когда-то, Нюся теперь избегала — боялась выдать себя. А он чуял что-то неблагополучное, следил за ней, даже иногда ждал на улице, смотрел, с кем идет.