— Ты что, Костик, не спишь? — удивлялась мать.
— А ты что так поздно?
— На работе была…
— Не было тебя там, я ходил… Во всех окнах темно…
— Что ты, Костик. Я на складе сидела, там глухая дверь.
Она понимала, что надо обрывать отношения с Валериком, но сделать этого не могла. Все крепче и крепче любила его. Даже пошутила как-то:
— И что ты такой молодой, Валерик? Будь ты постарше, я бы охотно пошла за тебя замуж…
Валерик захохотал.
— Ты что смеешься? — рассердилась Нюся.
— Просто так…
Она не настаивала, знала, что Валерик легко пойдет на ссору. И чтобы замять, сгладить разговор, предложила:
— Пойдем в парк культуры, пива выпьем…
— Ну что ж… — нехотя соглашался Валерик.
— А может, на концерт пойдем?
— Нет, лучше в парк.
Нюся давно уже запуталась в денежных делах, истратила подотчетные суммы, надеяться ей было не на что, она ждала чуда — может, выиграет по займу, но выиграла всего один раз, и то двадцать рублей. Пустяк по сравнению с тем, сколько ей нужно было, чтобы выпутаться.
Она думала о своей беде денно и нощно, все замечали, как она похудела, а Костик не раз будил ее ночью, говорил, что кричит и плачет во сне.
Один Валерик ничего не хотел замечать…
Она так измучилась, извелась, что даже рада была, когда пришла ревизия. Какой-никакой, а все-таки конец…
— Как же понять ваше поведение? Что это было с вашей стороны? Любовь? Увлечение? Корысть?
Голос судьи звучал враждебно.
Валерик очень обиделся.
— Таким низким я себя не считаю, — сказал он. — А любовь? Вы же сами понимаете, товарищи судьи, настоящей любви тут не могло быть, увлечение… все-таки, все-таки… — Он мельком, бегло взглянул на скамью подсудимых, где, съежившись, сидела Нюся. — Все-таки мне только двадцать семь… а она… Одним словом, все это уже увядшие цветы… а я собираюсь жениться и создать прочную семью…
— Ах, подлец! — громко сказала в зале тетя Надя. — Ах, шкура!..
Судьиха постучала карандашом о графин.
Когда суд удалился на совещание, Нюся сидела одна в почти пустой, тускло окрашенной комнате, на жесткой деревянной скамье. Она бессильно свесила руки. Стыд, боль, отчаяние, ревность и снова стыд с такой силой жгли ее, что казалось, все выгорит в душе, останутся только уголь и пепел… Перед ее глазами мелькали ресторанные счета, припасенные Валериком для того, чтобы выгородить себя, оправдать.
Нюся вспомнила, как шли они с Валериком по улице и она, смеясь, рассказала, что ребята просят к празднику мяч. Он оживился: ну да, ну да, надо купить. Вот смотри, какие в витрине мячи, размером с большущую голову, голубовато-синие, как морская волна. Давай покупай, не скупись.