С одной стороны – снежный буран, с другой – чудовище.
Но тут Коллиер просто сказала:
– Бегите.
И мы побежали.
Пока мы неслись со всех ног, ветер заметно усилился. Шум Уилфа снова стал почти таким же, как раньше, и благодаря ему я чувствовал, что боюсь все сильнее и сильнее. Теперь мне уже не казалось, что все это происходит с кем-то другим. Доусон пригнула голову и бежала вместе с Фукунагой, не издавая ни звука, не жалуясь даже тогда, когда несколько раз упала на свежий, наметенный за ночь снег. Только Миккельсен, которого тянула за руку Коллиер, по-прежнему ничего не понимал. Все, что я сумел разобрать в его Шуме, – легкое недоумение по поводу того, почему ему приходится бежать, если ничего страшного не произошло.
Рев по-прежнему доносился из леса, словно чудовище знало, что мы приближаемся (думаю, и вправду знало), и просто ждало, когда мы пересечем границу леса или буран лишит нас сил, и тогда оно сможет выйти к нам первым.
– У нас нет оружия, – сказала Фукунага на бегу, и, хотя мы все знали об этом, в ее словах слышался вопрос.
– Нет, – ответил Уилф, помогая мне встать после того, как я споткнулся.
– До корабля двести метров, – крикнула Коллиер, бежавшая впереди. – Не останавливайтесь. Бегите изо всех сил.
Мы почти добежали до леса, ветер теперь дул так сильно, что, казалось, подталкивал нас к деревьям.
Снова раздался рев, так близко, что у меня заболели уши.
– Мы не добежим, – полушепотом сказала Доусон.
– Если мы разделимся, – сказал я, – кто-то должен будет добраться до корабля и…
– Вон оно! – прокричала Фукунага.
Стремительно, наверняка зная, что мы близко, тень, убившая Фостер, Джанга, Стаббса и Джефферсон, с шумом раздвинула в стороны два огромных дерева и встала перед нами.
И прежде, чем буран успел ослепить нас, прежде, чем нас накрыла лавина снега, мы успели ее увидеть.
– Боже мой! – сказала Коллиер, стоявшая рядом со мной.
Это было не косматое, когтистое и клыкастое чудище. Не местное подобие тигра, медведя или даже динозавра. Не сказочный дракон и даже не невероятная тварь из снега и льда, жаждущая растерзать на куски наши холодные тела.
В нем было пять метров роста.
Но когда-то оно явно было спэком.
Оно казалось старым. Его кожа трескалась и зарубцовывалась столько раз, что теперь он был похож скорее на шишковатый ствол старого дерева, чем на живое существо. Каждая часть его тела была нелепо выгнута и растянута, а голубовато-белая плоть колыхалась на каждом суставе огромного скелета, словно обладая собственным разумом. У него были высоко посаженные глаза спэка, зубастая пасть и хищный, вынюхивающий добычу нос.