Мы приехали сюда счастливыми, но, в конце концов, удовлетворенным остался только один из нас. И это определенно не я. Не знаю, что он говорит сейчас своему папе, даже слышать не хочу, пускай старик проваливает вновь на остров, не желаю его больше ни видеть, ни знать! Пусть и сына своего забирает. Чертов ублюдок!
Обрывки случайно услышанной мной беседы терроризируют мой мозг, вторгаясь в сердце. С каждым вдохом становится все больнее. Больно от мысли, что я настолько растворилась в человеке, а все это, абсолютно все, было тщательно проработанной операцией. Не знаю, смогу ли я простить своего отца за то, что он тоже в этом участвовал… Но самое паршивое, что мне и пойти некуда, кроме как вернуться домой. С Эмином жить я не останусь. Могу на время остановиться у какой-нибудь из подруг, но продолжаться вечно это не может. Я без средств существования. Деньгами меня обеспечивал жених, теперь уже, официально муж. Осталось немного на банковском счету – то, что я еще не успела потратить, но как только до папы дойдет слух, что я бросила Эмина, он сразу же заблокирует и эту сумму, сомневаться в этом не приходится.
К сожалению.
Закрывая чемодан, я догадываюсь, что Эмин возвращается в номер по тому, что он бодрым голосом обращается к персоналу:
- Otra de cava en la habitación nupcial, por favor! (Пер. с исп.: «Еще шампанского в номер новобрачных, пожалуйста!»)
Закажи себе лучше венок на могилу, сука, и стопку водки, потому что только уголовный кодекс удерживает меня от того, чтобы не убить тебя!
Он входит в комнату, вертя галстук-бабочку на пальце, а мне представляется, как им я душу его. Я знаю, что он пьян, но меня это не сильно колышет. И не беспокоит сейчас даже то, что когда Эмин немного выпьет, он становится неуправляемым, особенно, если его разозлить.
В спальне огромного номера из музыкального проигрывателя звучит песня его любимой группы – Mumford and Sons. И если по растекшейся из-за слез туши ему не понятно, как я зла, то туфля, попадающая прямо в сердце приемника, должна его отрезвить. Я очень, очень, очень сильно на него обижена. И, надеюсь, мне не придется объяснять Эмину, почему именно…
- Что происходит, любимая? – его голос становится строгим, но не теряет обеспокоенности и тревожности.
За наше общее будущее, ага.
Он перестает играть! Слава Богу, этот приемник затыкается, иначе я убила бы его об пол. И плевать, что на это скажет Эмин. Мне вообще на него теперь глубоко плевать.
- Да ладно тебе, - снимая платье, откликаюсь со свободной интонацией, - можешь не притворяться, я все слышала.