В конце одного октябрьского дня в 1924 году бедно одетый молодой
человек, с жадным вниманием глядел в окно вагона третьего класса в почти
пустом поезде, медленно тащившемся из Суонси в Пеноуэльскую долину.
Мэнсон, ехавший с севера, был в дороге целый день и два раза
пересаживался - в Карлейле и в Шрузбери - тем не менее и теперь, к концу
утомительного путешествия в Южный Уэльс, его возбуждение не только не
улеглось, но еще усилилось, подогреваемое мыслями о начале его врачебной
деятельности, о первом в его жизни месте врача в этой незнакомой и
некрасивой части с граны.
Снаружи, между гор, высившихся по обе стороны одноколейного
железнодорожного пути, лил сильный дождь, все затемняя сплошными водяными
потоками. Вершины гор тонули в сером небе, но их склоны, изрезанные
рудниками, были видны - черные, пустынные, обезображенные большими кучами
шлака, по которым в тщетных поисках корма кое-где бродили грязные овцы.
Нигде ни куста, ни травинки. Деревья, хилые, скелетообразные, в сумеречном
свете походили на привидения. На повороте дороги сверкнул красный огонь
литейни, осветив группу рабочих, голых до пояса. В их обнаженных торсах
чувствовалось напряжение, руки были подняты для удара. Как быстро ни
промелькнула эта картина, заслоненная надшахтными сооружениями, которые
теснились за поворотом, она оставила по себе впечатление мощи, живое и
бодрое. Мэнсон вдохнул полной грудью. Он ощутил ответный прилив сил,
внезапно захватывающее воодушевление, рожденное надеждами на будущее.
Вечерний мрак упал на землю, придавая всему окружающему еще более
пустынный и неприветливый вид, и полчаса спустя поезд, шумно пыхтя, подошел
к Блэнелли, конечной станции и последнему городу в Пеноуэльской долине.
Путешествие Мэнсона, наконец, окончилось. Взяв свой дорожный мешок, он
соскочил с подножки вагона и пошел по перрону, напряженно высматривая, не
встречает ли его кто-нибудь. У выхода, под фонарем, задуваемым ветром, стоял
в ожидании старик с желтым лицом, в четырехугольной шапке и макинтоше,
длинном, как ночная сорочка. Он с желчным видом осмотрел Мэнсона и, наконец,
сказал как-то неохотно:
- Вы новый помощник доктора Пейджа?
- Совершенно верно, Мэнсон. Мое имя - Эндрью Мэнсон.
- Угу, - промычал старик. - А мое - Томас, старый Томас, как чаще всего
величают меня эти бездельники.
Я приехал в двуколке. Садитесь, коли не хотите добираться вплавь.
Мэнсон, таща свой мешок, влез в расхлябанную двуколку, запряженную
крупной костлявой черной лошадью.
За ним влез и Томас, собрал поводья и обратился к лошади:
