Я мотаю головой - поначалу не очень интенсивно, но потом с такой силой, что она у меня кружится.
- Я была твоей женой, - остановившись, делаю поправку. – Была, Эмин. Больше нет. То, что мы с тобой состоим в официальном браке, ничего не значит.
Я думала, Фаворский вновь станет таинственно улыбаться, строя из себя такого парня, которому все нипочем. Однако ему больно. Я сделала ему больно, я вижу это. И мне нисколечко не жаль.
Нет. Не жаль, не жаль.
Эмин с внезапной жесткостью убирает от меня свои руки. Он вновь упирает одну ладонь в бедро, другой же - потирает место под нижней губой. Словно находится в глубочайшей задумчивости.
- Отпусти, - вздохнув, в очередной раз прошу его я.
Эмин бросает на меня разъяренный взгляд, который со временем, конечно, теплеет, но леденящий страх проходит по коже лишь от одного мгновения, когда мужчина смотрел на меня так, как в ту ночь, три года назад.
Медленно подойдя к двери, отбрасывает щеколду в сторону, открывает ее настежь и рукой машет в сторону пустого двора.
- Ты можешь идти.
Растерянно и оробело я делаю маленькие шаги к выходу, но Эмин и не думает меня удерживать. Когда я уже оказываюсь снаружи, он просит меня остановиться. Повернувшись к нему, я замечаю, что Фаворский протягивает мне мой передник и жилет.
- Завтра, - говорит он, - я жду тебя в шесть часов вечера в “Папа Джонс” на Арбатской. Если не придешь, - Эмин сменяет свой тон на предупреждающий, передавая мне униформу, - я уволю тебя. И это серьезно.
«Папа Джонс». То самое место, где мы так часто обедали, когда приезжали в Москву. Наше с ним место.
Затем он вот так просто отпускает меня, но не сводит с меня глаз, пока я не оборачиваюсь, чтобы уйти. Я иду в сторону ресепшена, дабы не получить штраф, быстро надеваю на себя жилет, а после - длинный передник. В его кармане что-то твердое, но телефон я там не оставляла… Тогда что это?
Раскрываю карман. О, Господи!
Не знаю, когда Фаворский успел туда положить пачку денег, но первое, что я делаю, увидев их - пораженно ахаю…
ГЛАВА 12.
Доброе дело?..
Лолита
Герман пытается меня подбодрить, но ему лучше вообще молчать, потому как я очень зла. Не на него, конечно же, но раздражение во мне нарастает, грозясь вылиться из меня, точно лава из жерла вулкана. Мы уже прошли пункт охраны, куда мне снова пришлось войти, чтобы показать после рабочей смены свои вещи. Нет, я, как и всегда, ничего не украла!
Господи, это был ужасный день…
- Ты можешь поделиться своими переживаниями, - предлагает искренним голосом Герман, нагоняя меня.
Мы проходим через двор и оказываемся на площади.