Поэтому я выпрямилась.
— Я родилась в богатой семье торговцев. У меня были две старшие сестры и родители, которых волновали только их деньги и социальное положение. Моя мать умерла, когда мне было восемь; мой отец потерял все своё состояние спустя три года. Он продал оставшееся, чтобы выплатить долги, мы переехали в хижину, и он не удосужился найти работу, оставляя нас голодать на протяжении многих лет. Мне было четырнадцать, когда с последними деньгами закончилась и еда. Он не работал — не мог, потому что явились кредиторы и раздробили ему ногу прямо на наших глазах. Поэтому я пошла в лес, и научилась охотиться. И я не позволяла нам всем умереть, даже когда голодная смерть стояла на нашем пороге, все пять лет. До того, как… все произошло.
Они снова затихли. Взгляд Азриэля был теперь задумчив. Он не рассказал свою историю. И рассказывал ли когда-нибудь? Или же они никогда не обсуждали эти ожоги на его руках? И что тени шепчут ему — и говорят ли они с ним на каком-либо языке?
— Ты научилась охотиться. Как насчет умения сражаться? — спросил Кассиан.
Я покачала головой. Кассиан оперся руками о стол.
— Тебе повезло, ты только что нашла себе учителя.
Я открыла было рот, протестуя, но… мать Рисанда подарила ему целый арсенал оружия, которым он мог воспользоваться, если бы другие силы подвели его. А что было у меня кроме хорошей стрельбы из лука и чистого упрямства? И если у меня есть эта новая сила — эти другие силы…
Я больше не буду слабой. Я не буду ни от кого зависеть. Я никогда больше не потерплю прикосновения Аттора, как тогда, когда он тащил меня, и все потому, что я была беззащитной и не знала куда и как бить. Больше никогда.
Но то, что сказали Ианта и Тамлин…
— Не будет ли это дурным знаком, если люди увидят, как я учусь драться и пользоваться оружием?
В тот момент, когда эти слова прозвучали, я поняла всю их глупость. Глупость… того, чем мне затыкали рот все последние месяцы.
Тишина. Затем Мор сказала мне с легкой злобой, которая дала мне понять, что Третья Высшего Лорда прошла собственную подготовку в Дворе Кошмаров.
— Позволь мне сказать тебе две вещи. Потому что я была когда-то в такой же ситуации.
И снова это объединяющая всех злость, боль пульсировала между ними всеми, за исключением Амрен, которая посмотрела на меня взглядом полным неприязни.
— Первое, — сказала Мор. — Ты покинула Весенний Двор. — Я постаралась не позволить этим словами задавить меня своей тяжестью. — Если это уже не знак сам по себе, плохой или хороший, тогда и твои тренировки ничего не изменят. Второе, — продолжила она, положив ладони на стол. — Когда-то я жила в месте, где мнение остальных было очень важным. Это душило меня и практически уничтожило. Поэтому я понимаю тебя, Фейра, когда говорю: я понимаю, что ты чувствуешь, я знаю, что они пытались сделать с тобой, и, набравшись достаточно храбрости, ты можешь послать их всех к черту со своей репутацией, — ее голос смягчился, и вместе с этим напряжение между ними всеми улетучилось. — Делай то, что ты любишь, то, что тебе нужно.