Посвящается Джошу и Энни — моему личному Двору Грез.
Быть может, внутри я всегда была сломленной и темной.
Возможно, кто-то рожденный целым и добрым опустил бы кинжал и принял бы смерть, чем то, что предстояло мне.
Кровь была повсюду.
Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы сжать кинжал в дрожащей руке, залитой кровью. Труп юного Высшего Фэ остывал на мраморном полу, и во мне что-то надрывалось кусочек за кусочком.
Я не могла выпустить клинок, не могла сдвинуться с места.
— Хорошо, — промурлыкала Амаранта, сидя на своем троне. — Еще раз.
Еще один ожидающий меня кинжал и еще один Фэ на коленях. Женщина.
Я знала, что за слова она скажет. Что за молитву она будет читать.
Я знала, что зарежу ее, как зарезала юношу передо мною до этого.
Я сделаю это, чтобы освободить их всех, освободить Тамлина.
Я была палачом невинных жертв и спасительницей земель.
— Когда будешь готова, милая Фейра, — растягивая слова произнесла Амаранта, ее ярко красные волосы словно кровь на моих руках. На мраморе.
Убийца. Палач. Монстр. Лгунья. Обманщица.
Я не знала, кого я имела в виду. Граница между мной и королевой уже давно была размыта.
Мои пальцы ослабли на кинжале, и он с грохотом упал на пол, утопая в луже крови. Ее пятна забрызгали мои заношенные сапоги — остатки земной жизни, которая теперь казалось такой далекой, что возможно была одним из моих лихорадочных снов за последние несколько месяцев.
Я взглянула в лицо женщине, что ждала свою смерть — капюшон висел над ее головой, ее гибкое тело замерло. Готовая к концу, что был уготован ей, к жертве, которой она должна была стать.
Я потянулась ко второму кинжалу, лежащему на черной бархатной подушке, сжала его ледяную рукоять в своей теплой, влажной руке. Стража сдернула с нее капюшон.
Я знала лицо, обращенное на меня.
Знала серо-голубые глаза, коричневые с золотом волосы, полные губы и острые скулы. Знала изящно вытянутые теперь уши, обтекаемые конечности, полные струящихся сил, знала все человеческие несовершенства, которые сгладились в едва уловимом бессмертном сиянии.
Знала опустошенность, отчаяние, отвращение, исходящее от этого лица.
Мои руки не дрожали, когда я занесла кинжал.
Я схватила тонкое плечо и заглянула в это ненавистное лицо — мое лицо.
И вонзила кинжал в свое ждущее сердце.
