— Поместье моей семьи, — сказала я.
— Сиськи Матери, Рис! — перебил Кассиан, его крылья так широко расправлены, что вот-вот собьют керамическую вазу со столика рядом с ним. — Неужели ты думаешь, что мы так просто займем дом ее семьи и потребуем от них помощи?
Неста никогда не хотела иметь дела с Фэ, а Элейн была такой нежной, такой хрупкой… как я могла взвалить на них все это?
— Земля, — сказала Мор, потянувшись, чтобы вернуть вазу на место, — станет красной от крови, Кассиан, независимо от того, что мы сделаем с ее семьей. Сейчас вопрос в том, где эта кровь прольется и сколько ее будет. Сколько человеческой крови мы сможем спасти.
И возможно это выставило меня трусливой дурой, но я сказала:
— Со Стеной граничит Весенний Двор…
— Стена тянется от самого моря. Мы полетим через нейтральную территорию, — сказал Рис не моргнув глазом. — Я не буду рисковать, чтобы нас раскрыл какой бы то ни было Двор. Однако, как только мы окажемся на месте, слухи могут поползти очень быстро. Я знаю, Фейра, это будет нелегко, но если есть хоть один шанс, что ты убедишь королев…
— Я сделаю это, — сказала я. Сломанное и пригвожденное тело Клэр Беддор мелькнуло перед моими глазами. Амаранта была одним из его командиров. Всего лишь одним из многих. Король Хайберна должно быть чудовище, если он был ее хозяином. И если его люди доберутся до моих сестер… — Они будут не в восторге от этого, но я заставлю Элейн и Несту согласиться.
У меня не хватило смелости спросить Риса, мог ли он силой заставить мою семью помочь нам, если они откажутся. Мне было интересно, подействует ли его магия на Несту, когда даже обаяние Тамлина не смогло пробить ее стальной разум.
— Тогда решено, — сказал Рис. Никто из них не выглядел особенно счастливым. — Как только дорогая Фейра вернется от Ткачихи, мы поставим Хайберн на колени.
* * *
Рис и остальные ушли в ту ночь — куда именно, мне никто не сказал. Но после событий дня я с трудом закончила поглощать пищу, которую Нуала и Керридвен принесли в мою комнату, прежде чем упасть в постель и уснуть.
Мне снилась длинная белая кость, с вырезанным на ней с ужасающей точностью сюжетом: мое лицо, скорченное в агонии и отчаянии; пепельный нож в моей руке, лужа крови, растекающаяся из-под двух тел…
Я проснулась в водянистом свете зимнего рассвета — и мой желудок все еще был полным со вчерашнего вечера.
Меньше чем минуту спустя после того, как я проснулась, Рис постучал в мою дверь. Я едва успела разрешить ему войти, как он ворвался внутрь словно полночный ветер, бросив на мою кровать ремень, увешанный ножами.