Желчь жгла мне горло. Но эта свадьба… да, возможно, это будет началом исцеления.
Однако, казалось, покрывало обволакивает мое сознание, заглушая звук, вкус, чувства.
— Я знаю, ты хотела помочь, — продолжил Люсьен, — мне жаль.
Мне тоже.
Необъятность моего нескончаемого существования разверзлась передо мной.
Я позволила ей поглотить меня всю.
За несколько дней до свадебной церемонии начали прибывать первые гости, и я была рада, что никогда не стану Высшей Леди, не сравняюсь с Тамлином в ответственности и могуществе.
Маленькая, давно забытая часть меня бушевала и кричала по этому поводу, но…
Ужин за ужином, завтраки, пикники и охота.
Меня представляли гостям снова и снова, и мое лицо болело от улыбки, которую я носила приклеенной днем и ночью. Я уже начала с нетерпением ждать свадьбы, зная, что когда она закончится, мне не придется выглядеть счастливой или разговаривать с кем-либо или делать что-то целую неделю. Месяц. Год.
Тамлин терпел все это — тихо и по-звериному выжидающе — и повторял мне снова и снова, что приемы были способом представить меня Двору, поводом для торжества. Он заверил меня, что ненавидит эти вечера так же, как и я, и что один лишь Люсьен веселится на них, но… Иногда я ловила широкую улыбку на лице Тамлина. И, по правде говоря, он заслуживал этого, он заслужил это. И все эти люди заслуживали тоже.
Поэтому я терпела, держалась ближе к Ианте, когда Тамлина не было рядом, или, если они были вместе, оставляла их вдвоем беседовать, в то время как я считала часы до момента, когда все уйдут.
— Тебе пора в постель, — сказала Ианта, когда мы обе смотрели на пьяных гуляк, заполняющих парадный зал. Я заметила ее у распахнутых дверей полчаса назад, и была рада поводу ускользнуть от шумной компании друзей Тамлина, с которыми мне пришлось разговаривать. Или не разговаривать. Они либо откровенно на меня пялились, либо с трудом пытались найти общие темы для разговора. В большинстве случаев — это была охота. Беседа обычно застопорялась уже после трёх минут.
— У меня есть ещё час до сна, — сказала я. Ианта была в привычной серой мантии с капюшоном и серебряном обруче с голубым камнем на вершине.
Мужчины Фэ смотрели на нее с благоговением или похотью, или с тем и другим, проходя мимо нас, стоящих у обшитых деревянными панелями стен около главного входа. Порой их взгляды задерживались и на мне. Я знала, что их широко открытые глаза никак не связаны с моим ярко-зеленым платьем или красивым лицом (слишком невзрачным по сравнению с Иантой). Я пыталась их игнорировать.