Художники. Я никогда не называла себя художницей, никогда не думала о себе так далеко и высоко, но …
Там, где однажды обитали краски, свет и текстуры, сейчас была лишь грязная тюремная камера.
— Я устала, — выдавила я.
Я ощущала взгляд Риса, мне не было дела до моих поднятых или опущенных щитов, что должны были помешать ему читать мои мысли. Но он лишь сказал:
— Мы можем вернуться в другой день. Сейчас, в любом случае, время ужина.
Действительно. Солнце садилось за горизонт туда, где река встречалась с ним из-за холмов, окрашивая город в розовый и золотой цвета.
Мне не хотелось нарисовать это. Даже когда люди остановились, чтобы восхититься приближающимся закатом, словно у жителей этого места, этого двора, имелась свобода, безопасность наслаждаться прекрасными видами в любой момент по своему желанию. Словно они никогда не знали, что может быть и по-другому.
Мне хотелось закричать на них, поднять обвалившийся кусочек булыжника и разбить ближайшее окно, только чтобы высвободить силу, что бурлила под моей кожей и сказать им, что со мной было сделано, с остальным миром, в то время, как они восхищались закатами, рисовали и распивали чай у реки.
— Полегче, — прошептал Рис.
Я повернулась к нему, моё дыхание было неровным.
На его лице снова невозможно было ничего разобрать.
— Мои люди ни в чем не виноваты.
Это легко остудило мою ярость, словно она опустилась на ступеньку лестницы, что раньше подымалась во мне и выплеснулась на бледные каменные улицы.
Да — да, конечно, они не были ни в чем виноваты. Но мне не хотелось больше думать об этом. Или о чем-либо еще.
— Я устала, — снова повторила я.
Его шея напряглась, но он кивнул, поворачиваясь спиной к Радуге.
— Завтра ночью мы пойдем на прогулку. Веларис прекрасен днем, но он был построен, чтобы им любовались ночью.
Я не ожидала ничего другого от Города Звездного Света, но мне трудно было вымолвить и слово.
Но — ужин. С ним. В том Доме Ветра. Я собралась и попыталась сосредоточиться, чтобы сказать:
— Кто конретно будет на этом ужине?
Рис повел нас вверх по крутой улице, мои ноги горели от каждого движения. Когда я так потеряла форму, так ослабла?
— Мой Внутренний Круг, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты познакомилась с ними перед тем, как решишь, то ли это место, в котором ты бы хотела остаться. Если ты захочешь работать со мной, тогда ты, так или иначе, будешь работать с ними. Ты уже знакома с Мор, но те трое..
— Те самые, кто приходил сегодня в полдень.
Кивок.
— Кассиан, Азриэль и Амрен.
— Кто они?
Он что-то говорил об иллирийцах, но Амрен — тот женский голос, что я слышала — у нее не было крыльев. По крайней мере, так я заметила сквозь затуманенное стекло.