Рассохин на Гейко не смотрел. Было видно, что он подавлен происходящим, допустил оговор и психологически не выдерживает хода очной ставки. Лицо его побледнело, руки дрожали. Тупо уставившись в одну точку, он молчал.
И тут я интуитивно понял, что Рассохин сломался. Такую ситуацию называют моментом истины. Я срочно вызвал конвоира, и Гейко увели. Поставил свой стул напротив Рассохина:
– Николай, подними голову. Подними!
– Не могу.
– Николай, ты прежде всего человек. Как бы ты ни был виноват, оговаривать невиновного страшно. Согласен?
– Да! – выдавил из себя Рассохин и замолчал.
– Николай, это была «Волга»?
– Да.
– Какого цвета?
– Черная.
– Кто приехал на «Волге»?
Рассохин медленно поднимает голову. Ох, как он смотрит на меня! Смертельная тоска во взгляде… Дрожат губы… Голос ему не подчиняется…
– Коля, кто это был? Ты должен сказать правду, как это ни тяжело.
– Не могу! – Он почти кричит.
Но я уже догадался, хотя и не верил до конца в такой поворот событий.
– Коля, это был Барышев?
Рассохин кивает и просит воды. Стакан ходуном ходит в его руке, зубы стучат о стекло, вода по подбородку стекает на одежду. Наступает расслабленность. С ней приходит откровенность. Постепенно он успокаивается.
В тот роковой день, когда Рассохин понял, что удары Попова сделали положение безысходным, позвонил дежурному по отделению:
– Ребята грохнули комитетчика.
– Идиоты! Ничего не делайте, я ищу начальство, – последовал ответ.
В тот день начальник 5-го отделения милиции отдела по охране метрополитена майор милиции Барышев находился на больничном. Дома не сиделось. Он съездил в больницу, сделал перевязку и заехал к коллеге по работе. Распили бутылку коньяка, потом вторую. О художествах подчиненных во время службы Барышев был осведомлен отлично – сам иногда грел руки на их нелегальных доходах.
Поэтому постоянное ожидание какого-нибудь ЧП не покидало Барышева ни на минуту. Собираясь домой, позвонил дежурному по отделению и услышал одну из самых неприятных за все годы службы новость. Дал команду ничего не предпринимать, вызвал служебную автомашину и помчался на «Ждановскую» (ныне – станция метро «Выхино»).
Осмотрев Афанасьева, сразу все понял. Посторонних и тех, кому не доверял, удалил. Оставил старослужащих: Рассохина, Лобанова и Попова.
– Что будем делать, красавцы?..
Рассохин предложил отвезти Афанасьева в больницу и объяснить, что в таком состоянии его доставили в комнату милиции.
– Дурак, – обругал его Барышев, – к утру здесь будет свора комитетчиков. А вы все пьяные. Они вас расколют как орехи.
– Может, вывезем за город и создадим видимость, что его ограбили и убили? – предложил Попов.