Настоящий убийца был тайным осведомителем местной милиции и, пользуясь этим, довольно успешно избегал разоблачения. В поле же зрения следователей первоначально попал как подозреваемый прокурор одного из районов Смоленской области. Изучение его поведения, отношения к женщинам и, наконец, сравнительные экспертные исследования позволили выявить около пятидесяти косвенных признаков, указывающих на то, что подозрения небезосновательны. С согласия Найденова прокурора арестовали.
Первым понял, что тянут пустышку, Эфенбах. С ним приключился сердечный приступ, и он срочно лег в больницу. Расследование возглавил один из самых талантливых специалистов в стране по раскрытию убийств следователь по особо важным делам при прокуроре РСФСР Исса Магомедович Костоев (будущий разоблачитель ростовского Чикатило). Довольно в короткие сроки группе под его руководством удалось найти настоящего убийцу – Стороженко. На руках маньяка была кровь одиннадцати жертв.
Гдлян зарекомендовал себя в этом деле с положительной стороны, и Каракозов предложил ему перейти на работу в Прокуратуру СССР. С ходу ему поручили расследование по делу лауреата Ленинской премии изобретателя лекарства от рака небезызвестного Хинта. Инициатором следствия, как это часто бывало в те годы, выступали партийные органы Эстонии.
О деле мы знали по разговорам в следственной части и в виновности Хинта и сотоварищей не сомневались.
Прокурорский надзор за делом непосредственно осуществлял один из самых опытных и авторитетных работников Прокуратуры Союза, очень осторожный в работе и, я бы даже сказал, боязливый Георгий Александрович Быстров (ныне покойный). В начале службы в Москве мы с ним нередко конфликтовали по моим делам, но очень скоро я понял, как высока квалификация Быстрова и как важно прислушиваться к его мнению и делать то, что он подсказывает.
Дело Хинта близилось к завершению. Его изучение поручили Быстрову. Как-то он зазвал меня к себе. У него сидел Тельман.
– Владимир Иванович, посмотри это обвинение и скажи, что здесь есть.
Он протянул мне проект постановления о привлечении Хинта в качестве обвиняемого в хищении государственного имущества в особо крупном размере.
Прочитав этот документ, я ответил, что действия Хинта подпадают, скорее всего, под злоупотребление служебным положением.
– Ну, что я говорил? – торжествуя, спросил Быстров.
И тут взорвался Гдлян. Стал говорить, что мы не разбираемся в материальном праве, не можем отличить злоупотребления от хищения и т. д.
– Это твои проблемы, – ответил я ему. – У тебя дело, тебе за него отвечать. Спросили мое мнение – я ответил.