– Да успокойся, глюки это были. Массовая галлюцинация. Америкосы ещё не такое выдумают, у них всякой аппаратуры навалом.
– Не знаю, враги бы чудовищ каких-нибудь изобразили, чтобы нас испугать. А тут какой смысл?
– У войны один смысл – полное его отсутствие.
Капитан гаркнул вполголоса:
– Эй, на бруствере! А ну, заткнулись оба! Ночью ваш трёп за полкилометра слышно.
Докурил, вернулся в блиндаж. Лёг на самодельный топчан, уставился в закопчённый потолок. Хмыкнул: хорошо сказал Котков.
У войны один смысл – полное его отсутствие.
* * *
До времени «Ч» оставалось три часа, и случившееся заставило капитана занервничать. Вызвал Батырова:
– Вот, смотри. В развалинах этих, пять километров на север, аппаратура засекла тепловое излучение. – Капитан ткнул пальцем в планшет. – Это здание. Целое, почему-то. Вокруг одни обломки, а оно стоит. И людей показывает, видишь?
Рамиль, скалясь, вгляделся в горящие белым нейтральным цветом точки:
– Двое, вроде.
– Да, сейчас двое, а полчаса назад было штук восемь. Наверное, в подвал ушли. Короче, берёшь двух бойцов и шпаришь туда. У нас атака через три часа, а тут на фланге непонятно что. Погляди, словом. И прекрати лыбиться, раздражает.
Капрал растянул рот в ухмылке:
– Есть отставить лыбиться! Возьму Кота и Студента. Разрешите идти?
– А ты ещё здесь, что ли? Бегом давай, боец.
Батыров не уходил, переминался с ноги на ногу.
– Вы это, товарищ капитан. Браслетик-то свой проверьте. Нас отключите, а то на километр отойдём – и кирдык.
Бондарь засмеялся:
– Что, капрал, страшно? Иди с богом. Проверял только что.
Капитан посмотрел вслед Рамилю и задумчиво почесал лоб. Не мог вспомнить, отключал ли от контроля пропавшие разведгруппы.
* * *
– Странно. Красный крест на крыше. Лазарет какой, что ли?
Рамиль опустил визор, обрадовался:
– Сейчас туда придём, а там медсестрички сисястые, спиртяшка, колёса! Закатимся, гульнём, и в жопу эту атаку. Пошли, бойцы. Только тихо, под ноги смотреть. Мало ли, вдруг растяжки… Увидите что-нибудь шевелящееся – стреляйте первыми. Потому что наши все сзади остались, а здесь могут быть только чужие.
– Я не буду стрелять, – тихо сказал Денис.
– Что ты там пискнул, эмбрион?
– Я говорю, что не буду стрелять. Убивать грешно. А убивать всех подряд, не глядя, – ещё и идиотизм.
Рамиль подошёл, улыбаясь. Врезал прикладом в грудь, свалил на землю. Начал с наслаждением пинать, приговаривая:
– Какая радость, у нас тут свой христосик объявился. Сейчас крыс наловим, апостолами назначим и побежим на речку, по воде гулять.
Котков уходил, не оглядываясь, морщась при каждом хеканьи капрала. Приближающееся здание белело кругом с красным крестом внутри. Картина была странной, неприятно знакомой, но Кот не мог вспомнить – откуда.