Задрала в небо раструб и с интервалом в секунду выплюнула стаю тощих ракет.
Бондарь сначала подумал, что «мальвина» увидела незамеченные им дроны противника, но пылающие сопла ракетных двигателей совершенно недвусмысленно догнали тройку «журавлей». В небе вспухли огненные шары взрывов.
Ротный заорал, начал колошматить по бронеколпаку. Отскочил на метр, высадил в безобразный цилиндр полмагазина – пули высекали бессильные искры, разлетались рикошетами.
«Мальвина», не обращая на истерику Бондаря никакого внимания, опустила трубу на уровень горизонта и выдала очередную порцию. Теперь уже вдогонку уходящему за пехотой танковому взводу. Кормовая броня «коробочек» поддавалась неохотно, и «мальвина» повторила обстрел.
Бондарь перепробовал все способы остановить свихнувшегося робота, наконец сорвал крышку пульта внешнего управления, повернул красный тумблер выключения. «Мальвина» самодовольно сообщила:
– Попытка перехвата контроля противником заблокирована.
Развернула раструб прямо в лицо капитану и констатировала:
– Обнаружен командир вражеского подразделения. Принимаю решение на уничтожение.
Ротный упал на землю – над головой лопнуло, ракета унеслась в сторону сгоревшего леса. Вырвал из разгрузки гранату, засунул под «мальвину», как можно ближе к энергоблоку. Скатился в траншею.
Отряхнул насыпавшуюся с бруствера грязь, вылез. Неохватный цилиндр покосился, ракетная труба грустно разглядывала почву.
– Это ж надо, а? Восстание машин, часть крайняя.
Бондарь пригнулся и побежал догонять роту.
* * *
Рота лежала, прижавшись к ходящей ходуном земле, в сотне метров от линии вражеских окопов. Когда артподготовка кончилась – показалось, что оглохли, настолько стало тихо.
Бондарь поднял голову, прохрипел:
– Плазма, твою мать!
Гранатомётчики отделений подхватились, встали на колено, положив трубы на плечо. Дали залп – в сторону траншеи противника полетели сияющие шары плазменных зарядов, лопнули, растеклись бушующим огнём.
После такого в живых там никого не могло остаться. Цепь поднялась, вдавив до упора спусковые крючки дрожащих от злости автоматов, зарычала:
– Ы-ы-ра!
И тут же вражеский бруствер осветился вспышками ответного огня в упор, полетели гранаты. Пехотинцы падали, крича уже от боли и ужаса, вываливая внутренности в грязь.
Над позицией противника вспухло золотистое облако, выбрасывая струи маслянистого тумана.
Кто-то заорал:
– Жёлтая отрава!
Бежали без всякой команды, оставив раненых, бросая тяжёлые ранцы с боекомплектом.
Скатились в свою траншею, тяжело дыша. Бондарь выматерился, прокричал: