А Лана попала в странный двор, куда ни кинется – стена, стена, стена! Две двери имелись, на них висели амбарные замки, фонарь висел высоко, его не разобьешь камнем.
– Не пытайся бежать, – шумно дыша, сказал Максим. – Это тупик. Если выкинешь номер, я тебя задушу и оставлю здесь.
Лана отступала назад, рыча:
– Не подходи! Я буду кричать!
– Здесь тебя никто не услышит, – наступал на нее Максим.
Она уперлась спиной в стену…
– Я не убивал, – проблеял Митя на жалобной ноте. – Я не умею…
– А тут особого умения не нужно, – подхватил Эрнст. – Насиловать тебя ведь тоже не учили.
– Не насиловал я… – чуть не заплакал Митя.
– Ты просто шутил, – съязвил Эрнст.
– Лика всем давала, кто просил, я хотел, чтобы и мне…
– То есть оказывала сексуальные услуги? И сколько брала?
– Нисколько. Просто так. А за какую-нибудь ерунду – с радостью. То за крем в красивой упаковке, то за лак для ногтей, заколки для волос собирала. Она же с придурью.
– А вы этим пользовались.
– Я первый раз хотел… Честное слово.
– Остальные сестры тоже за крем отдавались?
– Не знаю. Нет, Лора с Ланой нормальные были.
– Про сестру они знали?
– Понятия не имею. Отпустите меня, а?
– Что о сестрах можешь рассказать?
– Я с ними не контачил, они же в другом дворе живут. Но на них никто не жаловался, девчонки сами по себе жили, вроде бы скромно. Только Лика… Вообще-то и она хорошая была, только с придурью.
– Ладно, парень, иди домой.
– Мне ничего не будет? – поднялся Митя.
– Я не дам хода кляузе, но ты учти: еще раз – и загудишь даже за попытку изнасилования, тогда пущу в ход заявление.
– Не, не, не! Я больше не…
– Иди, тебя родители заждались.
Эрнст отправился восвояси, к сожалению, он не мог похвастать удачей. Поведение Лики ни о чем ему не говорило, где-то слышал, будто у людей с недостачей серого вещества повышена сексуальность. Хотя лично ему в это верилось с трудом.
12
Максим приготовился устроить допрос с пристрастием, вплоть до применения силы, но Лана его внезапно обезоружила. Когда он подошел к девочке вплотную, а она поняла, что ей не улизнуть, вдруг присела на корточки и заревела. Заревела громко, горько, отчаянно. Максим растерялся. Однако куда деть злость, негодование, к тому же он тоже в отчаянном положении, из-за этой мерзавки бомжует. Где тут найти место жалости?
– Заткнись! – рявкнул он.
– А-а-а! – еще больше заревела Лана.
– Не разжалобишь, – предупредил он, стоя над ней. – Почему сестер убила?
– Это не я! – заорала она и вновь ударилась в рев.
– По-твоему, я?! – взбесился Максим, до боли сжав кулаки, тем самым сдерживая порыв отметелить маленькую дрянь. – Что, не вышло и меня прикончить?