Соскочив с коня, Пётр Андреевич бросился к неподвижно лежащему всаднику. Молодой человек едва слышно стонал, голова его была разбита, лицо окровавлено. Вигель снял сюртук и, свернув его, подложил несчастному под голову.
На дороге замаячила какая-то фигура, Пётр Андреевич вскочил на ноги и, замахав руками, закричал:
– Эй, сударь! Сюда! На помощь!
Человек остановился, словно раздумывая, и Вигелю показалось, что он вот-вот повернётся и убежит.
– Постойте! Кто бы вы ни были, вы не можете бросить человека умирать!
Человек ссутулился, сунул руки в карманы и приблизился. Вскоре Пётр Андреевич смог рассмотреть его красноватое, плохо выбритое, хмурое лицо с беспорядочно лежащими волосами.
– Что случилось? – хрипло спросил незнакомец, бросая на землю окурок.
– Вот, – кивнул Вигель на раненого.
Человек подошёл ещё ближе и вдруг вздрогнул, побледнел, бросил на Петра Андреевича поражённый взгляд и прошептал:
– Не чума, так скарлатина… Родион Александрович… Вот так-так!
– Так это молодой князь Олицкий? – переспросил Вигель.
– Чума бубунная, он самый. А кто будете вы? И что произошло?
– Пётр Андреевич Вигель. Его лошадь понесла, я насилу смог остановить…
Незнакомец опустился на колени, пощупал пульс молодого человека, посмотрел его глаза:
– Плох, но надежда есть.
– Вы врач?
– Да, я здешний доктор. Амелин.
Глядя на неряшливый вид Амелина, Вигель никогда бы не подумал, что он врач. Впрочем, кто его знает, каковы доктора в сельской местности?..
– Его нужно срочно перевезти в дом, – сказал доктор. – Скачите туда немедленно, пусть шлют подводы.
– Долго ли ехать?
– Скачите напрямик и галопом. Через десять минут будете там. Я останусь с ним. Скачите же, чёрт вас подери, или вы хотите, что бы он умер прежде, чем я смогу обработать его раны?! – в голосе Амелина прозвучала неожиданная злость.
Вигель вскочил на коня и, что есть мочи, помчался в усадьбу, с ужасом представляя себе, что будет, если не удастся спасти и молодого, ни в чём не повинного князя. Грош цена тогда всей сыщицкой премудрости, если она не может предотвратить преступление, вовремя остановив преступника…
Ася сидела на подоконнике и читала вслух взятый у княгини томик Лескова. Рядом что-то вышивала Маша.
– Я был странный путник: бодрый, но неудержимо стремящийся вперед, я беспрестанно терял тропу, путался, и когда я хотел поправиться, то выходило, что я не знал, куда повернуть, и еще хуже запутывался. Единственный поворот, сделав который я немножко ориентировался, это – тропа в скит. Только усевшись здесь, в этой старой вышке, где догорает моя лампада, после дум во тьме одиноких ночей, я приучил себя глядеть на все мое прошлое как на те блудящие огоньки, мерцающие порою над кладбищем и болотом, которые видны из моей кельи. Поздно вижу я, что искал света и тепла там, где только был один заводящий в трясину блеск, и что вместо полной чаши, которую я хотел выпить, я «вкушая вкусил мало меду и се аз умираю»…