С той поры ненависть Даши росла. С ранних лет она научилась лицемерить. Никто бы не заподозрил, какая тёмная бездна таилась в душе этой с виду весёлой, беззаботной и слегка кокетливой девушки, готовой всем услужить.
Даже умная княгиня ничего не подозревала, а её Даша ненавидела едва ли не больше собственного отца. Она единственная знала об утехах Елизаветы Борисовны: семи лет от роду случайно подглядела её встречу с молодым сельским врачом. Повзрослев, Даше ничего не стоило сложить два и два и понять, кто настоящий отец князя Родиона. Этого ангелоподобного юношу она возненавидела тоже. За то, что он, не являясь Олицким, унаследует всё то, что принадлежит по праву ей, настоящей княжне.
Долгие годы Даша следила за обитателями дома Олицких, подслушивала, подглядывала, узнавала их тайны. Она чувствовала, что однажды все эти добытые секреты пригодятся ей для мести, о которой она мечтала. А отомстить Даша хотела всем.
Кто был незапятнан в этом объятом пороком доме? Князья Антон и Владимир, замаравшие свои белые руки невинной кровью? Их старик-отец, покрывший преступление сыновей? Каверзин, помогший ему в этом? Княгиня, облапошившая старого мужа и присвоившая его состояние? Даже на молодых князьях лежала тень этих преступлений! А Маша Каринская? Её Даша возненавидела за то, что она, будучи такой же незаконнорожденной, была признана своим дедом, а Даша так и оставалась горничной. Зависть душила! И ведь надо же, имея такое счастье, эта глупая девчонка всех дичится и даже не выезжает в свет! И за что глупцам счастье?!
Всеволода Гавриловича Даша не любила, но чувствовала, что этот человек много знает и может быть полезным. Она пришла к нему сама, жалуясь на сильные боли в животе, а затем пустила в ход весь свой недурной арсенал молодой соблазнительницы. Впрочем, тут и трудиться не надо было. Доктор был известен в округе, как большой охотник до женского пола. Старухи называли его колдуном:
– Заморочит девку, зачарует, околдует и тащит! А то, глядишь, опоит чем!
Потому молодых девиц старались лечить у местной знахарки, не доверяя учёному лекарю.
– Наука-наука! Девкам подол задирать – вот, вся их наука!
Зато молодые девицы при виде доктора заливались румянцем, робели, словно, в самом деле, привораживал он их. Короткая знакомая Даши, Матрёна рассказывала ей, вздыхая с истомой:
– Как поглядел он на меня, так голова закружилась! Словно околдовал!
Эта слава также внушала любопытство Даше. Амелин вполне оправдал его, хотя околдованной княжна-горничная себя не почувствовала. Слишком остёр был её ум, слишком на другое направлены желания. Зато доктор увлёкся ею довольно надолго. Даша частенько оставалась у него на ночь, ей разрешено было брать книги, в которых девушка понимала немного, но которые ей чем-то нравились. Может быть, тем, что на страницах их отвергались законы, столь противные ей самой. Это же презрение к нормам нравилось Даше в Амелине. Она даже думала посвятить его в свои планы, но передумала, решив не рисковать.