- Никак нет, товарищ сержант. Был бы хлеб - бульбой не занимались бы.
- Понятно… Угостил бы вас, пацаны, да сам еще не отоварился. Вы вот что: жарьте-ка побыстрее, а потом огонек все-таки притушите. Не положено.
Видимо, Лешка слишком громко у него за спиной проглотил слюну. Сержант обернулся.
- Вот! - сказал Лешка, протягивая квитанцию.
- Так. Уплатил, значит. Ну и порядок. Документы я в стол спрятал. Пройдем в дежурку.
В унылой дежурной комнате сержант с трудом втиснулся за маленький канцелярский стол. Достал Лешкины бумаги и поднял глаза на их владельца.
У стола, нахохлившись, стоял щуплый мальчишка лет двенадцати, стандартного городского типа. Аккуратная короткая стрижка под полубокс. Очень приличная вельветовая курточка с поясом. Темно-синие суконные брюки. По бокам они изрядно помялись, но спереди заутюженная складка отчетливо видна. На ногах почти новые желтые полуботинки. Правда, несколько не вяжется с добротной одеждой чумазая физиономия, но дорога есть дорога.
- Что же ты так, а? - вздохнул за столом сержант. - Из хорошей, видать, семьи, а куришь в такие годы. Да еще в неположенном месте. А?
Лешка ничего не ответил, но подумал, что это несправедливо: в дополнение к штрафу читать нотацию.
- Не хочешь разговаривать? Как знаешь. Только непонятно мне все-таки твое поведение. Ну, те фабзайцы махру тянут, так они и постарше и самостоятельные. Может, даже слишком. Мне вот интересно, где они сырую картошку организовали. Ну да голод не тетка, он научит…
Милиционер задумался, словно и забыл о Лешке. А ему стало нестерпимо досадно. Что же такое получается? Тем парням ни за костер, ни за картошку не попало, а он, Лешка, из-за дохлой папироски последнего хлеба лишился. Есть справедливость на свете? В самый бы раз зареветь сейчас от жалости к себе. И от обиды. Но тут Лешка представил, как Дмитрий начнет расспрашивать его о дороге, надо будет признаваться, что пускал слезу перед рябым милиционером на последней пересадке перед Гродно. Он словно наяву увидел, как у Мити в улыбке изгибаются книзу губы и сочувственно морщится нос. Такой жалости старшего брата Лешка боялся пуще всего.
- Пусть ваши любимчики фабзайцы подавятся своей краденой картошкой, - сипло сказал он сержанту. - Они с голоду не помрут. А у меня можете и карточку забрать. Все равно ей пропадать без денег. Только… только всё это неправильно!
Лешка рванул из кармана коричневый обрезок рейсовой карточки и швырнул на стол. Схватив документы, он выскочил за дверь. На полу дежурки остался лежать желтый обшарпанный чемоданчик…