- Знаю. В кино видел. В журналах. Военрук в школе рассказывал. Мы про войну много чего учили.
Михась пренебрежительно сплюнул в воду.
- А меня сама война учила. И не журналы читать, а всему… чтобы не подохнуть. Это тебе не кино… И не школа. Я в школу три года не ходил. А сейчас и идти будет стыдно. Усы вон растут, а мне в пятый класс. Да ладно, я сопли не распускаю. Зато кое-чему научился за войну. Например, фрицам карманы щупать… Так что руль не шибко задирай. Лучше расскажи, как это ты плаваешь, что руки поверху ходят, а ноги в воде винтом? Хоть и обставлю тебя, а все-таки интересно.
Лешка слегка обиделся, но рассказал, что плавать кролем он научился в прошлом году в пионерском лагере. Учил сам начальник лагеря, демобилизованный по ранению морской главстаршина с Северного флота. Подводник.
- Их лодка потопила два транспорта, а потом сама получила повреждение.
- Американская! - сказал за спиной мальчишек Казик. Он держал в руке большие серебряные часы на длинной блестящей цепочке. - Вот достал. С секундной стрелкой.
- Почему американская? - сердито перебил его Лешка. - Наша советская подлодка.
- Брешешь, - хладнокровно возразил Казик. - У Советов подводных лодок не было. И кораблей не было. Все американское. Об этом немецкое радио каждый день кричало, а сейчас сами американцы сообщают.
- Может, и танков, и самолетов не было? - возмутился Лешка.
- Танки были, да и то их строили по американским чертежам.
- Это наши-то «тридцатьчетверки»! - Лешка вскочил и вплотную придвинулся к розовой физиономии Казимира.
- Это ваши-то! - продолжал измываться Казик. - И вообще татусь говорит, что если бы не американцы, Советам капут.
И вдруг он упал. Свалился на бревна, как сноп. Это больной Стась, собравшись с силами, делал ему подсечку и сейчас торопился схватить за горло своими трясущимися руками.
- Г-га-д, - хрипел он.
- Это же не я, это батя говорит! - отбивался от него Казик.
Порядок восстановил Михась. Он легко оторвал руки Стася, треснул два раза Казика по шее, а подскочившего Лешку оттолкнул в сторону.
- Не тронь ты его, засмердит. У него же ума, как у той утки подсадной, с чужого голоса крякает.
- Это как сказать! - бормотнул Казик.
- Еще получишь! - пообещал Михась.
- По отдельности, - добавил Лешка. - Надаю и за корабли, и за самолеты, и за танки.
Казимир захныкал:
- Это вы потому все вместе на меня, что я поляк, а вы кацапы. Ты белорус - значит, тоже москаль.
- Дурак ты толстый, - снова рассердился Михась. - При чем тут поляк? Стась тоже поляк, а влепил тебе пенделя. Потому что правильно соображает. Между прочим, его отца-поляка кто сгноил в тюрьме? Польские жандармы, а не москали. У нас в городе половина рабочих - поляки, а кто скажет против Советов? Сколько их фрицы показнили за подполье! А вот твоего татуся небось не тронули, потому что и он их не трогал, а делал с ними шахер-махер. Сам ты об этом рассказывал. И заткнись.