– Вы когда последний раз были в тире, Владимир? – хмыкнула помощница, закрутив очередной зубодробительный вираж вокруг огромного валуна. – Какие триста метров? Вы в дом с пяти не попадете.
Гордо проигнорировав выпад, я взглянул на часы. Тринадцать двадцать. Не похоже, что успеем добраться засветло. Придется копошиться в полутьме, под светом химических ламп. Достав из лежащего в ногах рюкзака гибкий планшет, я углубился в учебник с увлекательным названием «Расследования в условиях колониальных планет класса „С“».
– Никак решили заняться самообразованием, шериф? – Конечно, она не могла не сунуть носик в экран и не порадовать меня язвительным замечанием. – Немного поздновато, вам не кажется?
– Кажется, – охотно согласился я. – Ведь для интеллектуальной работы есть такие умные и образованные как ты. Я-то что – просто главный законник на этой планете. Куантико, как некоторые, не заканчивал. И специальным агентом Всемирного следственного бюро не работал. Списка наград длиной с руку к двадцати пяти годам не имел. Впрочем, и к сорока – тоже. И почему же такая никчемная деревенщина теперь командует такой суперзвездой как Диана Кромм? Может, потому, что начальству не хамлю почем зря? Рот держу на замке, когда нужно? А ещё пить не брезгую. Когда требуется, и с кем требуется. Кстати, долго ещё будешь строчить на меня доносы? Всё равно их мне пересылают. Скоро всю память на планшете сожрут.
Джип резко вильнул в сторону, хотя никаких преград на пути не наблюдалось.
– Это нарушение протокола… – процедила сквозь зубы наушница. – Мои рапорты уходили по официальным каналам. И рассматривать их должны были официально. Не уведомляя вас.
– Добро пожаловать в реальный мир, юная леди, – радостно объявил я. – Теперь, когда выяснилось, что шансов подсидеть меня нет, может, сосредоточитесь на работе? А то, глядишь, сам на вас рапорт напишу. И уж его, поверьте, рассмотрят по всей форме. Вернут вас на Землю, и вместо службы на этой милой планетке отправитесь мотать свой срок в двенадцать лет.
О да, это заткнуло её до конца пути. Как и думал, до темноты мы не успели. Когда вдали замаячили огни фермы, над саванной вовсю светили обе луны.
– На самоубийство не похоже, – с тоской признал я, обойдя тело второй раз.
В центре конюшни крест-накрест вкопали две солидных доски, предварительно оторвав их от стойла, в ограде которого теперь зияла дыра. Тело молодого на вид мужчины прибили за руки и ноги головой вниз. Скорее всего, теми же гвоздями, что раньше удерживали доски на своих местах. Глаза выкололи. Грудную клетку бедняги вскрыли, и на земле прямо под головой лежало его сердце.