Лайла замялась, но тут во дворце громко ударил колокол, так что она решилась и кивнула:
– Ладно.
Торговка улыбнулась.
– Ир час, – сказала она. – А теперь давайте подберем что-нибудь подходящее.
* * *
– Гмм, – торговка, которая назвалась Каллой, задумчиво закусила губу. – Вы точно не хотите чего-нибудь с корсетом? Или со шлейфом?
Калла с самого начала повела Лайлу к платьям, но та развернулась и направилась к мужским камзолам – великолепным, с четкой линией плеч, с высокими воротниками и блестящими пуговицами.
– Нет, – сказала Лайла, снимая один с вешалки. – Это как раз то, что мне нужно.
Торговка посмотрела на нее с интересом и практически без тени осуждения проговорила:
– Анеш. В таком случае я подыщу вам сапоги.
Через пару минут Лайла очутилась в углу палатки, отделенном занавеской, и в руках она держала необыкновенно элегантные вещи. У нее не просто в жизни не было ничего подобного, она даже впервые прикасалась к такой красоте. «Я беру их напрокат, – сказала она себе, – до тех пор, пока не смогу их купить».
Лайла достала свое имущество: черный камень, белую ладью, серебряные часы и приглашение, сложила все на полу, а затем стянула с себя сапоги и скинула старый, поношенный плащ. Калла дала ей новую черную тунику (она так хорошо подошла по размеру, что Лайла задумалась, нет ли на ней какого-то портняжного заклятия) и узкие штаны, которые на тощей девушке все равно сидели довольно свободно. Лайла отказалась расстаться со своим старым ремнем, и Калле, заглянувшей к ней, чтобы передать сапоги, хватило такта никак не прокомментировать целый арсенал засунутого за него оружия.
Каждому пирату нужна пара хороших сапог, а эти были великолепны – из черной кожи, с подкладкой из какого-то материала мягче хлопка. Надев их, Лайла восхищенно вздохнула. Ну и, конечно, камзол – не камзол, а мечта: с высоким воротником, приталенный, совершенно черный – необыкновенно глубокого черного, прямо бархатного цвета! За спиной струилась короткая накидка, которая застегивалась у горла стеклянными пряжками. Лайла восхищенно провела пальцами по блестящим, черным как уголь пуговицам на груди. Она никогда не увлекалась всякими финтифлюшками и пышными платьями, мечтала лишь о соленом ветре, крепком судне и карте неизведанных земель, но сейчас, стоя в чужой торговой палатке далекой страны, разряженная в пух и прах, Лайла начала понимать притягательность красивой одежды.
Наконец она сняла с крючка заждавшуюся маску. Большинство из тех, что тут продавались, были изящными вещицами из перьев и кружев, отделанными бисером. Симпатичными, но слишком хрупкими. Эта же напоминала Лайле не о платьях и пышных нарядах, а об остро заточенных клинках и кораблях, бороздящих моря ночной порой. Она выглядела грозно. Лайла поднесла ее к лицу и улыбнулась.